Не все были убийцами
Шрифт:
“Почему же тогда мы должны проходить мимо окна пригнувшись?”
“Потому что у окна в доме напротив стоит тип с полевым биноклем. Ему известно мое прошлое. Он точно знает, где, когда и за что я сидел. Зачем ему знать обо мне еще что-то, понимаешь?”
“Да, понимаю. Но когда он каждое утро будет видеть, как я выхожу из дома, то сразу догадается, что я тут живу”.
“Ты же будешь выходить из дома в одно и то же время, и на тебе будет форма члена “гитлерюгенда”. Он решит, что ты занят какими-то делами. И еще - мы договорились рассказывать о вас то же самое, что и в Вальдесру: ты и твоя
“Мы никогда не жили в Целендорфе. Мы просто не могли себе это позволить”, - сказала мать.
“Но вы похожи на жителей Целендорфа”. Он снова ухмыльнулся.
“Но ведь мальчик такого возраста, как мой сын, должен по утрам отправляться в школу”, - не унималась мать. На лице Хотце появилось озадаченное выражение.
“Верно! Как я мог об этом забыть? Наверное, потому, что на меня ты производишь впечатление взрослого человека”.
Он посмотрел на меня своим пронизывающим взглядом и засмеялся. Мне тоже стало смешно. “Нам надо подумать. Постараюсь разузнать, нет ли поблизости школы. Ты на велосипеде ездить умеешь?”
Я кивнул.
“Отлично. Тогда я достану тебе велосипед в нашем садоводческом объединении. Может, даже дамский. На дамском ноги удобнее на педали ставить”.
” Да все равно, какой велосипед - дамский или мужской. И ведь я еще вырасту!”
“Ты и в самом деле на редкость сообразительный паренек!”.
На следующий вечер Хотце явился с довольно ржавым дамским велосипедом. На плече у него висел школьный ранец. Мартхен тотчас вскочила на велосипед и сделала на нем пару пробных кругов.
“Тебе надо почистить и смазать приводную цепь. Пусть все видят - владелец следит за своим велосипедом”.
Хотце взял у нее велосипед и без возражений принялся за работу. Мартхен вошла в дом, подошла ко мне и положила руку на мое плечо. “Сейчас я приготовлю нам с тобой по стаканчику лимонада. И парочку бутербродов с маслом. Масло у меня есть. Угадай, от кого?” “От Кэте?”
“Правильно”. Мартхен поставила на стол стаканы с лимонадом, нарезала хлеб и принялась намазывать его маслом. “Где же ты ее встретила?”
“Я ездила в Вальдесру, чтобы повидаться с Кэте”.
“Как она поживает? У нее все в порядке?”
Мартхен грустно покачала головой.
“Она узнала что-нибудь про Эрну?”
“Эрна умерла, мой мальчик”.
Я смотрел на Мартхен и не мог произнести ни слова.
“Кэте получила официальное извещение - ее сестра умерла от воспаления легких. В лагере, конечно, не было необходимой медицинской помощи и ухода”. Мартхен села рядом со мной. Я уставился в окно и наблюдал, как Хотце чистит велосипед. “Разве ты знал Эрну?”
“Они убили ее. Они жестоко избили ее еще при аресте”, - тихо сказал я.
Мартхен придвинула ко мне тарелку с бутербродами. “Ты так хорошо знал ее?”
“Она была моим лучшим другом”.
Через некоторое время на кухню пришел Хотце и принялся за бутерброды. А на следующее утро начался мой первый рабочий день. На птицеферме нужно было быть очень рано, и Хотце поехал со мной. Доехав до птицефермы, мы сошли с велосипедов. Его друг Радни, высокий светлорусый мужчина,
“Ты будешь работать с цыплятами. Тут у нас есть два барака, в которых содержатся только совсем маленькие цыплята. Ты должен следить за тем, чтобы они не разбегались. Потом ты станешь продавать цыплят. Многие наши клиенты покупают кур и цыплят, которых мы выращиваем только для них. Твоей задачей будет отличить молодого петушка от молодой курочки”.
“Я это уже умею”, - перебил я.
“И совсем маленьких отличишь?”
“Нет”.
“Ладно, я тебя научу”.
“Еще ты должен заботиться о том, чтобы малыши получали специальные добавки в корм и чтобы у них было достаточно воды. Когда опилки в загонах загрязнятся, ты должен смести их в кучу и вывезти из загона на тачке. Я покажу тебе место, куда их нужно сваливать. Мешки со свежими опилками ты найдешь позади бараков”. “А что мне нужно делать с цыплятами?”
“Хороший вопрос! В загоне есть большая деревянная задвижка, которую можно выдвигать, затем ты загоняешь цыплят в заднюю часть барака и закрываешь их задвижкой. Сделав это, ты убираешь переднюю часть, посыпаешь ее свежими опилками, наполняешь кормушки зерном и водой, задвигаешь обратно задвижку, впускаешь цыплят, а потом убираешь заднюю часть. В бараке две двери - спереди и сзади. Через эти двери ты можешь провозить тачку. Понятно?”
“Понятно”.
“Сейчас придет моя жена и принесет тебе завтрак”.
“Я уже позавтракал”.
“Прекрасно, позавтракаешь еще раз. Первое время клиентов буду обслуживать я. Ты можешь посмотреть, как я это делаю. А потом ты сам будешь обслуживать клиентов. Бояться их не нужно - они очень приятные люди. А под военной формой у них такая же задница, как у всех остальных. Если они спросят о твоем прошлом, можешь им наврать с три короба. Да смотри, не проболтайся случайно! Ну, как тебя зовут?”
“Макс Гемберг”.
“Отлично”.
“Я жил в Целендорфе. Наш дом разбомбило”. “В каком месте Целендорфа ты жил?”
“Мексикоплац. Вероникаштайг, 11”, - ни секунды не задумываясь, ответил я.
“Ну что ж, ты прекрасно подготовлен”.
Во время нашего разговора я исподтишка разглядывал Радни. “У него слишком коротко острижены волосы. Даже кожу на голове видно!” - размышлял я. А вслух сказал: “Вдруг они меня про “гитлерюгенд” спросят! Я скажу, что я член отряда “гитлерюгенда” в Кепенике”.
“А вот это говорить не нужно. У меня очень много клиентов из Кепеника, и может случиться неприятность, если кто-нибудь из них знает тамошний “гитлерюгенд”. Ты лучше скажи, что помогаешь здесь только временно, а отряд твой находится в Целендорфе и ты не хочешь из него выходить. Это звучит вполне правдоподобно и даже патриотично, в национал-социалистическом духе. Именно то, что нравится “золотым фазанам”. Ладно, Макс, поешь и принимайся за работу. И никогда не забывай говорить нашим клиентам “хайль Гитлер!”