Небо в огне

Токацин .

Незадолго до заката, когда алый солнечный диск коснулся горизонта, и склоны Песчаной Улитки побагровели, Алсек спрятал под одеждой свёрток с неостывающим щупальцем и пошёл к дороге. По полям он плутал недолго – не успели ещё селяне завершить вечерний полив, как Алсек миновал пыльные кусты мерфины и подошёл к приземистой хижине.

– Мир этому дому, - негромко сказал он, заглянув внутрь.

Все были в сборе – и старшие, и младшие, и кто-то успел удивлённо вскрикнуть, прежде чем Янрек Сонкойок поднялся с циновки, отставил плошку и встал в дверях, преградив Алсеку путь.

– Мир

тебе, Янрек, - усмехнулся жрец. – Можно у тебя переночевать?

– Делом бы занялся, - буркнул тот и ткнул пальцем в потолок. – На крыше ложись. На тебя не готовили.

– Есть у меня еда, - вздохнул Алсек. – Мог бы ты и поприветливее меня встретить, почтенный Янрек.

– Долго ты ещё будешь мотаться, как тростник на ветру? – нахмурился житель и невнятно рявкнул на кого-то из младших – тот пытался через его плечо взглянуть на Алсека. – Из-за тебя Аманкайе нет покоя.

– Тут скоро никому не будет покоя, - покачал головой Алсек. – Ты знаешь о войсках Джаскара? Кештен уже созывает ополчение. Нам недолго осталось жить на своей земле, Янрек. Если жизнь тебе дорога, перебирайся на запад. На ящерном холме встанут дозором драконы. Уходи под их защиту, уводи семью.

– Хэ! Совсем ума лишился?! – Янрек побагровел. – Трусливое отродье, позорящее дом солнца! Ступай на крышу, и чтоб я больше не слышал таких слов!

– Я не боюсь войны, Янрек, - вздохнул Алсек. – Но я видел больше, чем ты. Положи от меня мясо и лепёшки в чашу перед Шамом и спроси у него совета. Ему ты скорее поверишь.

Ночь выдалась неспокойной – сперва младшие пытались пролезть на крышу в обход Янрека, а он рычал на них, как разъярённый анкехьо, потом старший племянник выглядывал в окно, а Алсек шёпотом рассказывал ему о вечно голодных Существах Сиркеса и свирепых поединках Скарсов, но шёпот разбудил Янрека ещё раз, и жреца едва не выгнали из дома. Незадолго до рассвета он с тяжёлым вздохом спрыгнул с крыши и зашагал к воротам Эхекатлана. «Храни вас всех Чарек,» - думал он, босыми ногами нащупывая гладкие плиты мостовой. «Пока не вернутся дожди, что-то будет ещё – то ли я осяду на земле с вами, то ли вы моим путём помчитесь по ветру…»

Обулся он уже в башне, и там же облачился в стеклянную броню. Гларрхна-стражники следили за ним сверху, вполголоса обсуждая надёжность доспехов и цены на речное стекло. Алсеку было не по себе – едва ли не сильнее, чем в ту ночь, когда он осмелился войти в святилище Тзангола.

Он всё-таки сделал крюк по Пепельной Четверти – занёс в дом остатки еды и пустой мех из-под воды. Сонная кошка вопросительно муркнула, завидев Алсека во дворе, но он покачал головой и прижал палец к губам. Ставни были плотно закрыты, завесы – опущены, и всё-таки Алсек обернулся на пороге, проверяя, не потревожил ли он чей-нибудь сон. Никто не вышел во двор, никто не услышал его шагов.

К храму Алсек подошёл вовремя – старшие жрецы, поднявшись на пирамиду, приветствовали Око Згена, выглянувшее из-за горизонта, среди них был и Гвайясамин, и младшие жрецы, покинув кварталы, стояли у подножия золотой башни. Изыскатель тихо прошёл мимо них и встал чуть в стороне от лестницы, ведущей к подножью. Рядом с ней, на нижнем выступе стены, лежали в ряд пять обугленных черепов. Они

выгорели изнутри, и кипящая кровь разорвала их, взломав костные швы.

– Хаэй, Алсек, - ткнул его в бок незаметно подошедший Кинти. – Ты где пропадал? Говорят, тебя хотели изгнать…

– Тише, Кинти, - покачал головой изыскатель. – Чем болтать, обратился бы к дарителю жизни в своих мыслях.

– Хэ, - криво усмехнулся тот. – Даритель жизни не пропадает неизвестно куда и не возвращается в шрамах. Ты знаешь, что эта штука в твоих руках не отбрасывает тени?

– Шшш, - зашипел на него Алсек. Наверху в последний раз загудели священные трубы, и дождевые барабаны, подав было голос, умолкли. Жрецы цепочкой обходили ступени храма, и только в самом низу верховный позволил старшим обогнать себя и толпой спуститься на площадь. Алсек шагнул к лестнице и только тут увидел, что у приоткрытого входа в главную залу стоит, скрестив руки на груди, Кхари Айча.

Верховный жрец, завидев изыскателя, смерил его хмурым взглядом, и его лицо на миг окаменело.

– Силы и славы дому солнца, - склонил голову Алсек. – Постой, почтеннейший Гвайясамин…

– Это ты, Сонкойок, - бесстрастным голосом проговорил тот, останавливаясь на последней ступени лестницы. – Зачем пришёл? Решился принять предначертанное – или будешь спорить с неизбежностью?

– Я… я пришёл не за этим, почтеннейший Гвайясамин, - покачал головой Алсек. – Есть дела поважнее. Вчера я вернулся из Чакоти и… есть вещь, которую тебе нужно увидеть.

При упоминании Чакоти и верховный жрец, и Кхари едва заметно вздрогнули. Посланец наместника шагнул к изыскателю, пристально глядя на свёрток в его руках.

– Говори, - приказал Гвайясамин, протягивая руку к Алсеку. – Здесь, при всех. Ни одно слово да не будет сокрыто.

Солнце уже поднялось на пятую ступень храма, и тень башни отклонилась к северу, оставив Алсека и окруживших его под ослепительным небесным светом, когда изыскатель закончил рассказ и, не таясь, вытер пот со лба. В ушах гудело, ноги подкашивались, взгляды жрецов жгли кожу, как едкий хашт.

– Все его слова правдивы, - бесстрастно заключил Гвайясамин, переглядываясь с Кхари. Чародей кивнул, провёл пальцем по лбу изыскателя и заглянул ему в глаза.

– Тебя очистят, - сказал он. – Твоя сестра уже в доме Даакеха, её скверна не затронула. Третий из вас, безрассудных бродяг…

– Ящер, покинь воздуховод, - не оборачиваясь, сказал Гвайясамин.

Алсек вздрогнул, растерянно замигал и чуть не помянул Джилана прилюдно – вниз по ступеням храма спускался, шипя и отмахиваясь от ухмыляющихся стражников, сердитый Хифинхелф.

– Ещё один, нуждающийся в очищении, - кивнул Кхари. – Позаботься о них, почтенный Гвайясамин.

– Решают боги, - отозвался верховный жрец. – Вы, двое, идите в залу. Воины, проводите их.

Он бросил светящийся свёрток в подставленный младшим жрецом мешок и, не оборачиваясь, пошёл за Кхари к навесу на краю площади. Там, сложив крылья, сидел осёдланный мегин и дожидался седоков.

– Ступайте в тенёк, - сказал с усмешкой один из храмовых стражей-Гларрхна и положил руку на плечо Алсека. – Одно солнце, второе солнце… Холод вам не повредит.