Небо в огне
Шрифт:
– Хиф?! – Алсек всплеснул руками и тут же, хрипя, схватился за горло. Заточенный наконечник копья ударил, как меч, почти перерубив ему шею. Второй удар пришёлся в бедро, распорол пояс. Изыскатель растянулся на стеклянной гальке, растерянно глядя на иприлора. Тот, не обращая на него внимания, вертел в руках подобранную стальную трубку и довольно скалился.
– Хи-и-иф… - прохрипел Алсек, пытаясь встать. Сквозь очертания древних, как мир, башен уже проступали крыши Эхекатлана.
– Хиф! – он поднялся рывком и тут же сел обратно, оскользнувшись на краю циновки.
– Э? – Шафкат повернулся к нему, растерянно мигнул. – Что-то случилось?
– Н-нет, - изыскатель мотнул головой, снова ощупал горло и лёг на циновки, пытаясь выровнять дыхание. Сердце билось гулко и часто, Алсека лихорадило.
«Вот так сон,» - изыскатель закрыл глаза, но покой не приходил. «Хиф… Едва узнал его! Злобный песчаный ящер, только что с копьём… Может, его покалечило там, в развалинах? Лапы словно вывернуты…»
Он перевернулся на другой бок, вспоминая тяжесть стального жгута.
«Точно Старый Город. Может, Чундэ, может, Вайден… Говорят, там железа навалом. Вот бы наяву такое найти…»
Той ночью Алсеку ничего больше не снилось, и несколько следующих ночей были пусты и черны. Поразмыслив, он не стал отправлять послание Хифинхелфу и не спросил ни о Старых Городах, ни о пещерном посёлке на берегу реки. Собственно, дел ему хватало и без странных вопросов – он уходил на Пряный Склад, едва рассветало, и возвращался к закату.
В этот день заготовщики пряностей закончили работу намного раньше – до темноты оставалось ещё полтора Акена, когда Алсек бросил в короб разрезанную на части ягоду Сафлы, стряхнул с передника семена и заглянул в опустевшую корзину.
– Всё, - он поднял нож вверх рукояткой и помахал свободной рукой хеску, сидящему на крыльце.
– И я всё, - отозвался житель из Медной Четверти, высыпав на циновку пригоршню семян. Другие заготовщики, сложив ножи в корзину с листьями, вытирали руки.
Гларрхна кивнул, взвалил на плечо корзину с почищенными плодами и нырнул в удушающе-жаркий туман, облаком повисший над складом. Двое воинов во дворе покосились на него с сочувствием – им, закованным в тяжёлую броню, по крайней мере, не приходилось сверх доспехов таскать мешки и дышать обжигающим дымом.
Доспехи, по приказу наместника, надел каждый Гларрхна, и с тех, кто помогал заготовщикам, сняли все послабления. Хески молча вздыхали, с вожделением смотрели в сторону ближайшей таверны и про себя завидовали дозорным, обходящим город. Алсек радовался про себя, что на заготовщиков не натянули никакую броню – только напомнили, что в замеченных поджигателей лучше кидаться чем попало издалека и как можно громче звать стражу, но близко к ним не подходить.
С того дня, как погиб Эрсег, изыскатель не видел ни одного дымка на горизонте, не замечал никаких следов пожара. Стража не спускала глаз со складов, и однажды Алсек услышал обрывок сердитого разговора о ночном «бродяге», подбирающемся к зернохранилищу. Что с ним сталось, жрец так и не узнал –
«И всё-таки интересно, о чём думает почтеннейший Даакех,» - вертелось в голове у Алсека, пока он возвращался домой после вечернего купания. «И куда, во имя всех богов, пропали кошки…»
Ещё в воротах он услышал незнакомый голос и нахмурился – всех, кто мог бы заглянуть к семейству Льянки в гости, он знал поимённо, а сам никого не ждал. «К Аманкайе, что ли, явились? Зген всесильный, только бы она магией их не приложила…» - изыскатель снял шляпу и вышел из-за дверной завесы, стараясь, чтобы усмешка не походила на оскал.
– Очень много дикарей, - смутно знакомый житель, сидящий у дворового очага, покачал головой. – Можно только жалеть об этом, почтенный Шафкат. Напасть на странника-чародея, наслушавшись каких-то бредней… Они не в себе, но по такой жаре это неудивительно.
– Я не в обиде, почтенный Сахик, - взгляд Шафката был устремлён в землю. Сидящий рядом Ксарна сочувственно покачал головой.
– И всё это из-за хвостатых пустынных тварей, - вздохнул он. – Вот уж от кого я не ждал беды! Хорошо, что солнце к нам так милосердно.
– Тебе, почтенный Ксарна, великий огненный змей будет рад не меньше, - протянул ему руку тот, кого назвали Сахиком. – Но не торопись с решением. Когда ты увидишь, какое могущество он дарует служителям…
– Хаэй! – Алсек встал у очага, потеснив Ксарну, и пальцы жителей не соприкоснулись. – О чём идёт разговор, почтенные? Взгляни-ка мне в глаза, о Сахик…
Пришелец не спеша поднялся и выпрямился во весь рост. Алсек был ниже его на полголовы, но одно это не смутило бы его. В глазах Сахика, скрытых под бахромой волос и налобной повязки, вроде бы не было желтизны, но от его взгляда Алсеку вмиг стало не по себе.
– Не беспокойся, Алсек Сонкойок. Я ухожу. Как видишь, здесь не было никакого пожара, - мягко ответил он. – И все в добром здравии.
– Вот и ступай себе, почтенный Сахик, - нахмурился жрец. – Или мне стражу позвать?
– Хэ-э, сколько тревоги вокруг… - пробормотал Ти-Нау, неторопливо выходя со двора. – Мирной ночи, почтенные…
«Или позвать стражу?» - Алсек проводил его недобрым взглядом. Ксарна, заметив, что жрец не в духе, незаметно отступил к дому и скрылся за дверной завесой. Шафкат остался сидеть. Он молча смотрел на остывшие угли и не шевельнулся, когда Алсек подсел к нему.
– Этот Сахик – из твоих учеников? – осторожно спросил он. Шафкат качнул головой.
– Один из горожан – увидел мои раны и пришёл выразить сочувствие. Ничего опасного, Алсек.
– Это очень благородно, - насупился жрец. – Только скажи, что он нёс о пустынных кошках? Разве мало того, что такой же полоумный напал на Ярру? Чего он успел наговорить?
Шафкат вздрогнул, угрюмо посмотрел на Алсека и снова опустил голову.
– Есть разница между невиновным и преступником, - буркнул он. – И между отказавшим в помощи и предложившим её тоже есть разница. И это всё не твоя забота, Алсек Сонкойок.