Небо в огне
Шрифт:
«Что за бред?!» - раздражённо передёрнул плечами жрец. «Хвала богам, Хифинхелф ничего этого не слышит. Чего все они набрались, пока я болтался по могильникам?! Ох, не к добру всё это…»
Он ещё раз пожал плечами и отполз подальше от кострищ, вытянувшись ногами к краю навеса. Поселенцы набивались в шатры теснее, чем собранные по полям медузы – в короба, и скоро кто-то придавил Алсека к стене, но усталость была так сильна, что жрец и ухом не повёл.
Несколько мгновений спустя ему в лицо дул прохладный ветер, пахнущий тиной и мокрым тростником, и маленькие волны шипели, набегая на узкую полосу каменистого берега. Чуть выше, за нагромождением красновато-желтых валунов, поднимался обрыв, испещрённый провалами
Тут был город – дом за домом вырезанный в толще камня, опутанный канатами подъёмников, нависший над водой. Алсек видел, как ветер раскачивает дверные завесы, как-то приспособленные к пещерам, как медленно поднимаются от реки чаны с водой, как порой блестит за причудливо наставленными валунами жёлтая чешуя. Огромный ворот водоподъёмника был окружён стоячими камнями со всех сторон – Алсек даже в щели не мог разглядеть, кто его вертит, но слышались оттуда шелестящие голоса иприлоров. Кто-то прошёл по тропинке от пещеры к пещере – может, их даже было двое или четверо, но изыскатель видел только груз, который они несли – груду чего-то тяжёлого, прикрытую циновками. Один из невидимок поправил на плече носилки, на мгновение показав чешуйчатую жёлтую ладонь. Что-то в недрах скал зашипело и рявкнуло, выплюнув из узкой прорези наверху обрыва столб чёрного дыма. Чан с водой скользнул по наклонившейся балке и скрылся за оградой вместе с теми, кто его поднял.
«Город иприлоров!» - Алсек растерянно мигнул. Несколько раз он бывал с Хифинхелфом в Мекьо, но о посёлках у самой реки ни разу не слышал. Нет, похожие пещеры он видел – чуть поодаль от Мекьо, там, куда детёныши иприлоров бегают купаться. Алсек немало времени там провёл, приучая себя проползать сквозь узкие норы и не обдираться при этом до крови. И, кажется, вон те прорези наверху…
Прорези снова выплюнули чёрный дым, на обрыве зашелестели завесы, несколько жёлтых теней мелькнуло за оградой. На один из валунов забралась большая ящерица и замерла там, подняв голову и высунув язык. Её задние лапы, чрезмерно длинные и неуклюжие, свисали с камня, она пыталась сесть «по-человечьи» - на хвост – но постоянно оскальзывалась и валилась набок.
«Око Згена! Это же детёныш,» - хмыкнул Алсек, подбираясь ближе к нижней ограде. «Они все такие странные, пока не встанут на ноги. Вот только зря он туда залез, внизу-то камни…»
– Хаэй! – крикнул он, запрокинув голову. Сейчас он стоял несколькими ярусами ниже «ящерицы» - и надеялся, что успеет поймать её. Что-то лязгнуло за оградой, жёлтая чешуя мелькнула в щели и исчезла, и Алсек почувствовал на себе пристальный недобрый взгляд.
Он быстро осмотрел себя – не пристало идти в чужой город, когда на ушах висит медуза, и ноги по колено в иле! Ила и медуз не было, но вот одежда… Алсек потянул серо-зелёный рукав, и ткань поддалась, истончаясь под пальцами, как медузий купол. Подол накидки едва доходил до бёдер и там срастался со… штанами – такими, какие не у каждого пришельца-северянина увидишь. Алсек посмотрел на ступни и тихонько свистнул – теперь он понял, что мешало ступне опираться на камни. Ноги были втиснуты в северные сапоги – узконосые, с высокими голенищами, и из правого сапога торчала непонятная, но сильно мешающая трубка с непонятными выростами.
«Сталь?!» - изыскатель достал трубку, поднёс её к глазам, изумлённо мигая. Рукоять удобно ложилась в ладонь, выступы – под пальцы. Она и впрямь была стальной, не считая нескольких нашлёпок из цветного стекла… или нет – тяжёлого рилкара, прозрачного, как стекло, и прочного, как гранит. От неё пахло окалиной, плавящимся камнем и ещё чем-то, незнакомым, но пугающим.
Тихий щелчок прервал мысли Алсека – и тут же его плечо пронзила острая боль. Он выронил трубку, схватился
– Хаэ-эй… - из последних сил крикнул Алсек, растерянно глядя на город. «Что… почему они… А-ай!»
Он вскочил, судорожно прижимая пальцы к «пробитому» горлу и не понимая, почему нет крови. Боль отступала быстрее, чем возвращалось сознание.
– Хаэй! Что кричишь? – разбуженный Алсеком житель, лежавший бок о бок с ним, недовольно щурился с циновки. Хвала богам, он перебудил не всех – одни ещё ворочались, пытаясь заснуть, или вполголоса обсуждали между собой завтрашний день, сон других был крепче гранитных скал. В глаза изыскателю светила пятёрка маленьких лун – эта ночь выдалась светлой.
«А пора бы смыкаться тучам,» - рассеянно подумал жрец. «До дней Кутиски всего ничего. Если дождь не соберётся – будет плохо…»
Пещерный посёлок иприлоров всё ещё стоял перед глазами – Алсек мог бы сейчас нарисовать его карту. Он вытянул из-за пояса исчирканный обрывок велата, подобрал уголёк и перелез через спящих жителей, выбирая место посветлее.
«Те норы у берега… Это они были, клянусь богами,» - он нахмурился, водя углём по листку. «Хиф не говорил никогда, что это город. Там нет ничего – ни обломков, ни черепков, ни костей…»
Он провёл черту от края до края листка. Странная стальная трубка получалась похоже. Алсек прикрыл глаза, вспоминая её холод и тяжесть. «Что за штука? Что-то древнее – тогда железа было больше… Может, из-за неё иприлоры так встревожились?» - Алсек ощупал ноющее плечо и покачал головой. «Да, скорее всего. У их города столько стен… Им, небось, неспокойно живётся. Не надо было подходить так близко…»
Он начертил очередной вырост на стальной трубке и задумался. «Чудной был сон,» - спрятав клочок велата, Алсек осторожно вернулся на место и отодвинул со своего края циновки уснувшего жителя. «Непременно спрошу у Хифинхелфа – и про город, и про железку. Интересно, часто тут такое снится?»
Ни один сон больше не потревожил Алсека до последних дней Аймурайчи, когда он, скинув надоевшие обмотки, проводил тяжело нагруженных анкехьо до городских ворот – и дальше, до огромных складов Медной Четверти.
Город был открыт нараспашку, немногочисленные стражники, отворив во всю ширь все ворота и дверцы в башнях, отступили с дороги. Жители возвращались в Эхекатлан, и с ними были все городские анкехьо и вьючные куманы, много тысяч наполненных корзин и мешков, даже летучим стражам-мегинам вручили по коробу листьев. В застенье остались те, кого не затронули ритуалы Аймурайчи – несколько десятков пастухов на дюнных хальпах и дневные стражи неба – тонакоатли. Два Акена толпа протопталась в воротах, быстро миновала Храм Солнца и снова завязла в переулках Медной Четверти. Там она, как река, распалась на рукава, и Алсек едва не прозевал момент, когда надо было юркнуть к воротам склада и протащить за собой усталого анкехьо. Ящеры уже не ревели и не махали хвостами – им хотелось только упасть на брюхо и опустить морды в воду.
Говорили, что склады Медной Четверти были когда-то домом властителя – первой и самой надёжной крепостью Эхекатлана. Это потом округлые угловые башни превратили в зернохранилища, а к стенам, соединявшим их, пристроили ещё по одной и накрыли крышей. Обычно складские дворы были закрыты и запечатаны чарами, сейчас все двери распахнулись, перекладины убрали, и стражники стояли на дороге, жестами и пинками разгоняя анкехьо и их погонщиков по разным складам. С востока доносились деловитые возгласы, прерываемые гулким рыком ящеров – сборщики урожая пришли и с востока, и тому, что они привезли, тоже нужно было место.