Небо за нас
Шрифт:
— Ну, это вряд ли, — поспешил успокоить его. — Нет у них сил для десанта, да и не такое это простое дело. Даже если и решится, пехоты у нас довольно. Отобьемся!
— И все же не на месте у меня душа, — вздохнул рвущийся в дело адмирал. — Разрешите отправиться на батарею и лично убедиться…
— Отставить! — неожиданно для всех присутствующих рявкнул я. — Слышите канонаду? Значит, они живы и ведут бой!
— Но…
— Никаких но! Из докладов совершенно ясно, что никакая связь с укреплением невозможна. Но уж коли вражеская стрельба дает столько перелетов, стало быть, на долю самой батареи остается не так уж много. Поэтому пока
— Так точно, — вздохнул признавший справедливость моих слов адмирал.
Если уж быть совершенно откровенным, опасения Корнилова казались мне весьма основательными. Тем более что результатов реальной бомбардировки я просто не помнил. Кто знает, может там и впрямь никто не выжил?
Однако после боя эти прогнозы не подтвердились. Уже вечером, получив рапортичку, я узнал, что потери наших батарей оказались сравнительно не велики. И уж никак не соответствовали, обрушившемуся на них граду метала.
Так, на 10-й из 58 пушек оказались совершенно разбиты всего три, а семь получили повреждения лафетов. Из 270 человек личного состава 8 убито, 22 ранено и еще пятеро контуженых. На Александровской и того меньше. Из 51 орудия подбито 3, столько же лишилось лафетов. Убитых всего трое, раненных семнадцать и пятеро контуженных.
Куда интересней сложилась ситуация на Северной стороне. Пустившая на дно «Аретузу» Карташевская батарея каким-то чудом вообще обошлась без потерь! Волохова башня отделалась одним разбитым лафетом и двумя десятками раненых. Причиной это невероятного на первый взгляд везения, очевидно, послужило удачное расположение наших укреплений. Установленные на крутом обрывистом берегу, они оказались крайне неудобной мишенью для корабельной артиллерии противника. Да к тому же еще и весьма малого размера.
Согласитесь, попасть из установленной на качающейся платформе гладкоствольной пушки в узкую двухметровую насыпь на дистанции даже в 300 саженей (что на наши деньги около шестисот метров) можно только случайно. А уж когда эта цель находится значительно выше тебя, остается уповать лишь на закон больших чисел или божью волю. Но, судя по всему, сегодня Создатель был на нашей стороне!
А вот Константиновскому равелину досталось по полной! С фронта его атаковал отряд Дандаса, обрушивший на русское укрепление всю мощь своей артиллерии. Наши канониры пытались отвечать калеными ядрами, но к несчастью не слишком успешно. Причиной тому стала неопытность прислуги, в значительной части состоявшей из нижних чинов резервного Минского батальона.
Из-за нехватки офицеров и даже фейерверкеров солдаты оказались предоставлены сами себе, и не сумели грамотно распорядиться вверенным им оружием. В результате чего, подготовленный до боя небольшой запас каленых ядер был потрачен практически впустую. А после того, как вражеский огонь повредил трубы калильных печей, довести до кондиции новые просто не успевали, да и долгое это дело.
Тем не менее, равелин продолжал отчаянно сопротивляться, время от времени нанося наседающему противнику серьезный урон, пока не попал под удар отряда адмирала Лайонса. Слабо защищенное с северо-западной стороны укрепление мгновенно оказалось на грани катастрофы. После первых же залпов фланговая стенка укрепления обвалилась, орудия верхнего, открытого яруса сбиты или как говорят моряки, «счищены».
Затем пущенная одни из пароходов бомба угодила в зарядные ящики, стоявшие во дворе.
Пытавшиеся вести ответный огонь пять открыто стоявших на ретрашементе орудий оказались мгновенно подавлены, а находившаяся на возвышенности Карташевская батарея не могла достать оказавшиеся для нее в «мертвой зоне» британские корабли. И только вступление в бой батареи, установленной перед самым сражением на Северной косе, до некоторой степени спасло ситуацию, подарив защитникам равелина небольшую передышку.
Но, как я уже говорил, все это мы узнали куда позднее, а сейчас в самый разгар боя, раздавшийся на Константиновском равелине взрыв, убедил союзников в том, что русская оборона держится на волоске и любой достаточно сильный удар может совершенно ее обрушить.
Первым к этому выводу пришел адмирал Лайонс. Потерявший сына англичанин страстно желал отомстить за него, а потому готов был оправиться в самое пекло. Увидев взрыв, он бестрепетно повел свой отряд вперед, рассчитывая прорваться мимо очевидно потерявших боеспособность батарей на Северной стороне, после чего разгромить русский флот и утолить пожиравшую его изнутри ненависть.
Правда, «Сан Парей» и «Самсон» несколько замешкались, а нахватавшийся попаданий «Родней» вместе со своим буксиром и вовсе остались на месте, зато гордый красавец «Агамемнон» быстро обогнул корабли Дандаса, и вскоре оказался перед входом в Севастопольскую гавань. Константиновский равелин молчал, Александровская, а также 7-я и 8-я батареи, находившиеся на южной стороне, пытались остановить его, но успеха не имели. Казалось еще несколько минут, и судьба войны будет решена…
Первый взрыв прогремел, когда корабль оказался практически на середине прохода. Поднявшийся почти до нижних рей столб воды практически скрыл от посторонних глаз нос «Агамемнона», а когда она схлынула, стало ясно, что корабль обречен. Не прошло и минуты, как он почти полностью погрузился в морскую пучину, оставив наружу лишь корму с продолжавшим вращаться винтом. Затем прогремел еще один взрыв, очевидно не переживших встречу с морскими волнами котлов, после чего краса и гордость Королевского флота стремительно затонул.
— Ну вот, — устало отозвался я, после чего стащил с головы фуражку и вытер со лба пот. — А вы хотели свои корабли там затопить.
— Что б меня! — пробормотал потрясенный до глубины души Корнилов, вместе с которым мы все это время были на крыше верхнего яруса Николаевской батареи, — А ведь получилось!
— Изволили сомневаться? — зло усмехнувшись посмотрел я на застывших штабных. — Не верили?
— Воля ваша, Константин Николаевич, был такой грех! — выразил всеобщее мнение Истомин, — Ведь небывалое же дело, одним махом такую махину на дно пустить!
— То-то! Учитесь, пока я жив. Кстати, распорядитесь направить шлюпки. Может, кто из англичан выжил…
Между тем затихшее было сражение, разгорелось с новой силой. Причем первые на себе это почувствовали корабли из отряда Дандаса. Заметив взрыв русского форта, этот адмирал не стал лезть на рожон и прорываться внутрь гавани, а лишь распорядился сократить расстояние, чтобы окончательно покончить с защитниками Константиновского равелина. Но представьте каково было его удивление, когда пушки уже практически списанного со счетов укрепления сумели возобновить огонь!