Небо за нас
Шрифт:
Собравшись на рейде, мы выстроились в две кильватерные колонны и двинулись к мысу Херсонес. Как не хотелось бы навестить Камышовую бухту, где согласно донесениям разведчиков, выкинуло на берег почти два десятка различных судов, включая как минимум один линейный корабль, мы не стали тратить время на них, рискуя в условиях плохой видимости выскочить на мель и сорвать тем самым всю операцию. Нет, нас ждала Балаклава, и мы вовсе не желали опоздать на свидание.
Впрочем, совершенно избежать нашего внимания Камышовой бухте не судилось. Немногим позже, туда нанесли визит шедшие у нас в арьергарде фрегаты под командованием Истомина. Оказавшись в бухте, контр-адмирал тут же смог убедиться, что поступавшие
Покинутый командой во главе с самим адмиралом Дандасом корабль оказался легкой добычей. Встав напротив него, «Флора» и «Кулевчи» не торопясь и со вкусом расстреляли его полными бортовыми залпами. Разумеется, в любой другой ситуации, наши фрегаты ни за что не рискнули бы связываться с этим чудовищным на их фоне 120-пушечным левиафаном, но сейчас накренившийся гигант оказался совершенно беззащитен, а у подловивших его черноморцев не имелось ни единого повода для проявления гуманизма.
Пока артиллеристы двух фрегатов, подойдя на пистолетную дистанцию, тренировались в скоростной стрельбе по застывшей на мелководье «Британии» остальные участники набега не отказали себе в удовольствии открыть огонь по его более мелким собратьям по несчастью, не забыв пройтись частым гребнем по совершенно разгромленному стихией военному городку французов. Так что очень скоро на берегу запылали несколько больших костров, предвещая печальный конец всему союзному воинству.
Пока они так «развлекались», наша эскадра добралась-таки до входа в Балаклавскую бухту, где мы застали поистине апокалиптическую картину. Обрамляющие ее скалы превратились в настоящее кладбище кораблей, а сама бухта буквально оказалась забита судами самых разных размеров и классов. Которые нам предстояло уничтожить, а при удаче и захватить.
Первые кандидаты на роль трофеев нашлись прямо перед входом. Два лишившихся мачт и рулей корабля Ее Величества — пароходофрегат «Ретрибьюшн» и колесный шлюп «Везувий» однотипный с захваченными Балтике одноклассниками, лежали в дрейфе неподалеку от входа в гавань. Чтобы спасти корабли во время урагана их капитаны отдали приказы выбросить за борт орудия и снаряжение, в итоге оставив их совершенно безоружными. Суетящиеся на палубах моряки, очевидно, пытались соорудить нечто вроде временных мачт, чтобы хоть как-то добраться до спасительной гавани, но не успели…
— Отчего они стоят? — удивленно воскликнул младший брат начальника нашего отряда 24-летний мичман Владимир Бутаков, которого все отчего-то звали не иначе как «Вовочкой». — Ведь это же пароходы!
— Очевидно, сожгли машины во время шторма, — криво усмехнулся я, разглядывая беспомощного противника. — Впрочем, надеюсь, не слишком серьезно и в наших мастерских их смогут починить.
— Ваше императорское высочество, – продолжил расспросы правильно понявший мой намек Вовочка — а, правда ли, что весь ваш Отряд Пароходов на Балтике состоял из трофейных кораблей?
— Ну, положим, не весь. — Добродушно усмехнулся я. — Но некоторое количество имеется.
— Было бы славно, распространить эту традицию и на наш флот, – подобострастно заметил кто-то из штабных.
— Почему бы и нет. Вот поднимем «Агамемнона» и сделаем нашим флагманом!
— Как это? — удивился стоявший рядом со мной Корнилов. — Вряд ли там что-нибудь уцелело после столь мощного взрыва!
— И пусть. Построим новый с такими же пропорциями, использовав как можно больше поднятых со дна дельных вещей утопленника. А на весь мир объявим, что это тот самый «Агамемнон». Представляете,
— Но ведь это же нечестно! — не удержался от восклицания Вовочка, вызвав своей горячностью добродушные смешки сослуживцев.
— На войне и в любви, брат, — назидательно заметил я, — все средства хороши!
— Но ведь эта война к тому времени уже закончится. Разве нет?
— Боюсь, Володя, противостояние с англичанами у нас надолго, а скорее всего даже и навсегда! И дело не в том, что они как-то по-особому плохи, а мы хороши, или наоборот. Просто мы стали представлять угрозу для их огромной империи, а такое не прощают.
Пока мы так беседовали, к будущему пополнению нашего флота подошли два буксирных парохода и заведя на них швартовы неспешно потащили в сторону Севастополя.
— Корабли крепкие, пригодятся. — Проводил их взглядом Корнилов.
— Совершенно согласен, — кивнул я. — Впрочем, сейчас меня куда больше занимает лежащая перед нами Балаклава. Что будем делать господа?
— Атаковать! — воскликнул Вовочка, но тут же устыдился своего порыва и поспешил скрыться за спинами штабных.
— Молодой человек абсолютно прав, — неожиданно подержал его Корнилов. — Противник определенно не ждет нападения с моря, а потому не стал укреплять свою базу. К тому же держу пари, что они нас толком и не видят. Стоящие в бухте суда по большей части не военные, а потому не смогут оказать серьезного сопротивления. Остальных же мы сможем задавить. Так что пока враг не опомнился, нужно немедленно идти в атаку и высаживать десантные партии. Если позволите, я немедленно отдам распоряжение на «Громоносец» и другие корабли отряда…
— А мы что, рыжие? — усмехнулся я, неуклюжей попытке оставить меня в стороне от схватки. — Бутаков, командуй в машинное полный ход!
В принципе, нечто подобное с самого начала и планировалось, для чего основные силы десанта были размещены именно на пароходо-фрегатах. Примерно по батальону на каждом. Плюс по небольшому отряду добровольцев из греческого батальона.
Накануне, командовавший им полковник Матвей Манто, буквально упросил меня включить его и его людей в состав десанта, обещая не пожалеть жизни ради освобождения родного города. Я же подумал, что они могут быть проводниками и потому согласился.
Впоследствии этот прорыв в переполненную вражескими транспортами бухту вошел во все учебники по новой пароходной тактике. Развив максимально возможную скорость «Владимир» и идущие за ним фрегаты, не сделав ни единого выстрела, буквально влетели в нее сквозь метель, чтобы сразу же набросится на стоящие посреди купцов немногочисленные военные корабли.
Таковых оказалось всего три. Винтовой фрегат «Вулкан», колесный «Сэмпсон» и паровой шлюп «Нигер». Нам достался первый из них, «Громоносец» навалился на второго, «Херсонес» на третьего, а остальные пришвартовались к стоящим в два-три ряда вдоль причалов транспортам.
Как ни быстро мы шли, на стоявшем в глубине бухты «Вулкане» пробили тревогу, и, хотя пушки зарядить они все же не успели, нас встретила толпа вооруженных чем попало британских моряков. Отдавая должное их храбрости, не могу не заметить, что лучше бы они разбежались, не дожидаясь пока их перебьют.
Не прошло и минуты, как палуба фрегата оказалась завалена телами и залита кровью его защитников. Поддержанные огнем двух вынесенных наверх митральез и вооруженные скорострельными «шарпсами» морские пехотинцы не были настроены проявлять человеколюбие. А когда выяснилось, что в трюмах английского корабля содержались захваченные в предыдущих боях пленные русские солдаты, причем некоторые из них были закованы в цепи, удержать ребят Лихачева от резни не смог бы даже я.