Небо за нас
Шрифт:
— А давайте отправим их в Константинополь! — не задумываясь, ляпнул Тимофеев.
— В каком смысле? — удивился никак не ожидавший подобного предложения Пирогов.
— В прямом. Погрузить на какие-нибудь баржи или хоть захваченных в Балаклаве купцов, да и отправить от греха подальше всю эту холерную сволочь!
— Но позвольте, ведь в таком случае непременно случится эпидемия, просто не у нас, а в Турции…
— А что в этом дурного?
— План, его превосходительства, не лишен остроумия, — с усмешкой заметил Корнилов, — но при этом совершенно неосуществим. Стоит нашим судам показаться в Золотом
— Боитесь призовые потерять?
— Попросил бы! — вспыхнул адмирал.
— Господа, — растерянно посмотрел на спорщиков Пирогов. — Одумайтесь! Мы же не дикие монголы, чтобы закидывать чумные трупы в осажденную крепость?
— А что и чумные есть?
— Тише, господа, — пришлось призвать к порядку расходившихся спорщиков, пока те и впрямь не додумались до применения бактериологического оружия. — Давайте все-таки дослушаем уважаемого Николая Ивановича.
— Да я, собственно, все. Хотел просить о дополнительных ассигнованиях, чтобы пресечь возникновение эпидемии и высокой смертности, а тут…
— Что тут скажешь. Военные они ведь как дети.
— Ваше императорское высочество, — обратился ко мне подошедший Юшков, нарушая торжественность момента.
— Чего тебе, Федор Осипович? — постаравшись скрыть нахлынувшее раздражение задал вопрос своему верному адъютанту.
— Прибыл генерал от инфантерии Николай Николаевич Муравьев, недавно назначенный наместником Кавказа и главнокомандующим Отдельным Кавказским корпусом. Просит о срочной встрече. Говорит безотлагательная необходимость.
— Хорошо, проводи его в кабинет, я сейчас поднимусь туда.
Интересно, что же такое мне желает озвучить Муравьев, да еще и столь срочно? Ну что ж, послушаем.
[1] Поскольку на гербах России Австрии и Пруссии были изображены черные орлы, их альянс называли «Союз Черных орлов».
[2] Брок Петр Федорович — Министр финансов России в 1852–1859 годах.
Глава 23
Новый наместник Кавказа недавно произведенный в генералы от инфантерии Николай Николаевич Муравьев оказался крепким коренастым мужчиной шестидесяти лет от роду с аккуратно постриженной седой шевелюрой, усами и тяжелым немигающим взглядом. Постой пехотный мундир украшали только орден Святого Владимир с бантом и святого Георгия III класса на шее.
Судя по отсутствию воспоминаний у Кости, прежде мы с ним не встречались. Тем не менее, человек он был по-своему весьма известный. С одной стороны отличный генерал и администратор, имеющий обширные знания и безусловный авторитет, с другой обладатель до крайности неуживчивого характера и привычки лезть повсюду со своим мнением.
Куда бы ни заносила его служба, он везде добивался успеха. Будучи путешественником, побывал в Хиве, куда европейцам путь, мягко говоря, заказан. Служа под началом Паскевича на Кавказе, ухитрился захватить Карс, причем без ведома непосредственного начальника. Рассорившись с наместником, перевелся в Польшу, где вскоре отличился при подавлении восстания. Написал докладную записку, в которой подверг беспощадной критике порядки в нашей армии,
Последнего обстоятельства тот ему не простил, вследствие чего последние годы опальный генерал пребывал в отставке и лишь недавно вернулся на службу, получив при этом орден Александра Невского и генерал-адъютантский аксельбант.
— Здравствуй, Николай Николаевич, — первым поприветствовал я его. — Проходи, садись.
— Благодарю, ваше императорское высочество, за то, что изволили незамедлительно принять старика. Я право, никак не мог ожидать такой поспешности…
— Привыкай, генерал. На войне все решения следует принимать быстро.… Впрочем, тебе это известно не хуже моего. К слову, я твоего визита тоже не ожидал. Слышал, ты вновь одарен монаршим доверием? Поздравляю!
— Благодарю, ваше…
— Полно, Николай Николаевич. Во-первых, не люблю титулований, а во-вторых, ты ведь не за поздравлениями ко мне приехал?
— Все так, Константин Николаевич. Все так…
— Что же, говори.
— Как вам, вероятно, известно, мое назначение на столь высокий и ответственный пост стало неожиданностью для многих. Но, говоря по чести, больше всех подобное назначение удивило и озадачило именно меня. Поскольку ни я, ни мои предки никогда не принадлежали к кругу лиц обладавших подобным доверием монарших особ.
Говорил Муравьев медленно, отчетливо проговаривая каждое слово, как будто вколачивая каждым словом гвоздь.
— Сам, небось, знаешь, Николай Николаевич. В мирное и в военное время нужны разные люди. Сейчас же у нас не просто война. На кону само существование России. Мне тут по случаю доставили речь премьер-министра Великобритании лорда Пальмерстона. Представляешь, сей почтенный господин желает ни много ни мало отторгнуть от Империи Польшу, Финляндию, Остзейский край, ну и конечно Кавказ. И ладно бы он это в начале войны сказал, так ведь нет. Всего пару недель назад, как раз накануне шторма. Представляешь?
— Наглец! — хмыкнул генерал.
— То-то и оно. Несмотря на все неудачи, а похвалиться им покуда нечем, хоть немного умерить свои требования британцы не согласны. Вот государю и понадобились люди способные творить чудеса. И один из них, как ни крути, ты!
— Полноте, ваше им… Константин Николаевич, я, право, не заслужил….
— Еще как заслужил. Много ли у нас генералов способных, почти что не имея под рукой войск Карс взять? Вот для этого папенька тебя и выдвинул. Дай угадаю, подкреплений тебе не дал?
— Какое там, — криво усмехнулся Муравьев. — На аудиенции слова вымолвить не позволил.
— Узнаю, его величество… Ладно, оставим кесарю кесарево. От меня ты чего ждешь?
— Даже не знаю с чего начать…. Турок мы прежде не раз били и на суше, и на море. С Бонапартом сорок лет назад тоже сладили, а он нечета своему племянничку был. Вам же, вы уж простите, ваше императорское высочество за титулование, но мне старику так легче, удалось совсем не бывалое. «Владычице морей» укорот дать! Слыханное ли дело, англичан на море разбить и от берегов наших как псов шелудивых отогнать! Ей богу, не думал, что до такого доживу…