Ненужная мама. Сердце на двоих
Шрифт:
– Спасибо, - бубнит, спрятав смущенный взгляд.
Кусаю бутерброд с той же стороны, запиваю глотком кофе. Молча продолжаю кормить Вику с рук, пока она занимается моей дочерью. Испытываю при этом противоречивые эмоции. С одной стороны, у нас обычный семейный завтрак, уютный и по-домашнему теплый, а с другой… мы не семья.
Я будто пытаюсь заменить недостающую деталь в сломанном механизме на новую. Вот она – под рукой. Красивая, блестящая и подходит идеально. Бери и ремонтируй… Но Вика не винтик или шестеренка. Она девушка со своими желаниями
Забираю ребенка, чтобы Вика могла переодеться, привести себя в порядок.
Некоторое время спустя, оставив малышку в детской и включив ей музыкальную карусель, я возвращаюсь в коридор, где собирается доктор Богданова. Сейчас она выглядит совсем иначе… Костюм с иголочки, блузка выглажена, будто ничего не было этой ночью, на лице – легкий макияж, волосы убраны в высокий хвост. Последние штрихи – и Вика приседает, чтобы обуться.
Облокотившись о тумбу, я слежу за ее суматошными движениями. Не мешаю, ничего не говорю, но и не ухожу. Провожаю, а сам мысленно прощаюсь.
Схватив сумочку, Вика выпрямляется по струнке.
Встречаемся взглядами – и это наш самый мучительный зрительный контакт за все время. Испепеляющий, пронизывающий до костей, перекручивающий внутренности в фарш, рвущий душу в лохмотья.
– Какие планы на день? – разрезаю гнетущую тишину ничего не значащим вопросом.
– Мне на работе надо появиться, чтобы главному на глаза показаться, провести прием, а после трех я хочу проведать Назара. Можно? – слабо улыбается, ожидая моего разрешения.
– Конечно. Как тебе удобно. Давай заеду за тобой в поликлинику?
– Нет, я сама доберусь, - срезает мое искреннее предложение на корню.
– Ты же будешь в это время в клинике? – уточняет, и я лишь коротко киваю.
– Тогда до встречи.
Делает шаг ко мне, скупо чмокает в щеку, как приятеля. Рвано вздыхает, на миг опустив трепещущие ресницы. Отворачивается.
И уходит… А я отпускаю. Заторможено наблюдаю, как за ней захлопывается дверь.
Перевожу взгляд на рамку, которая так и осталась лежать на тумбе фотографией вниз. Не трогаю. Просто пялюсь на нее, как баран.
– Прости, - произношу в пустоту. То ли это адресовано покинувшей мою квартиру Вике, то ли бросившей меня навсегда Алисе. То ли сразу обеим.
Иллюзия стирается. Опять все рассыпается как карточный домик – и я остаюсь один на один с суровой реальностью.
Из комнаты доносится плач дочери, а в кармане вибрирует телефон. На автопилоте направляюсь в детскую, ничего не чувствуя, и по пути отвечаю на звонок.
Мама… Давно я ее не слышал – в последние недели перед отпуском у нее аврал на работе. Видимо, выкроила минутку, чтобы спросить, как у нас с Алиской дела.
Как назло, не вовремя. В момент, когда наступает откат…
Я буквально заставляю себя поднять трубку.
Первые же слова, которые раздаются из динамика, бьют под дых. Хочется взреветь на всю квартиру
– Сынок, ты как? Держишься?
Глава 12
Несколько дней спустя
Виктория
Молния озаряет хмурое осеннее небо, как предвестник беды. Но я с легкой улыбкой, будто приклеенной к губам все эти дни, выхожу из гипермаркета и под мелким моросящим дождем бегу к своей машине, огибая лужи. На расстоянии пикаю брелоком, чтобы снять сигнализацию, и прищуриваюсь от прохладных капель, бьющих по лицу.
Жаль, на парковке не было места ближе ко входу – все оказалось занято семейными парами, которые по традиции закупают продукты на выходные. Возможно, когда-нибудь и я пополню ряды суетящихся мамаш с бесконечным списком покупок, так же буду бродить под руку с мужем, устало таскающим тележку, и обсуждать, чем на ужин кормить привередливых детей, а пока что закидываю пакеты на переднее пассажирское сиденье и устраиваюсь за рулем.
– Викуля, ты звонила? У меня пропущенный от тебя. Что ты хотела, родная? – на весь салон раздается голос Назара, когда я отвечаю на звонок по громкой связи.
Широко улыбаюсь, услышав бодрый голос брата, и завожу двигатель. Осторожно выруливаю с парковки, чтобы никого не зацепить, и поддерживаю разговор.
– Братишка, ты дома? Хотела напроситься к вам в гости. Одинцов говорил, что тебя сегодня выписывают, - громко произношу, бегая взглядом по зеркалам. Сигналю перегородившей дорогу машине.
– Выписали уже… но я не дома, - осторожно отвечает, зная, что я буду переживать.
– Богданов! – грозно прикрикиваю на него и бью по газам, наконец-то выехав на трассу. – Тебе врач прописал полный покой. Будешь нарушать, пожалуюсь твоему кардиологу.
– Пощади его, - отшучивается. – Гордей только утром со мной попрощался и наверняка вздохнул с облегчением, - бархатно посмеивается, заставляя и меня улыбнуться. Смягчаюсь при упоминании этого имени. Наполняюсь надеждой и светом.
– Вика, а ты прямо сейчас к нам едешь? Просто я не успею встретить.
– Н-нет, я… - медлю с ответом, чтобы не выдать брату лишнюю информацию.
Искоса поглядываю на пакеты рядом на сиденье. В одном из них развивающая погремушка и грызунок для Алиски, а в другом – продукты для ужина.
Кровь закипает в жилах и ускоряет свой бег, стоит лишь мне представить, как Одинцов отреагирует на мою инициативу. Надеюсь, не прогонит…
Я не была у него после той ночи... Он не звал, а я сама старалась не навязываться. При этом мы встречались в клинике и созванивались. Общались как добрые друзья. Гордей был вежливым и обходительным со мной, словно всем своим поведением просил прощения за срыв. Медленно, но уверенно он закрывался в привычную раковину вдовца. Вот только я ни капли не жалею о содеянном. Даже если это была наша единственная близость, все равно я рада, что она случилась.