Ненужная мама. Сердце на двоих
Шрифт:
Всматриваюсь в умиротворенное личико маленькой Одинцовой – и улыбка трогает мои губы. С каждым днем крошка становится милее и красивее, а я все сильнее в нее влюбляюсь. Наверное, потому что она растет копией папочки.
– Вика, все нормально? – хрипло шепчет Гордей мне в затылок.
Оглядываюсь, встречаясь с ним лицом к лицу. Ощущаю его жаркое дыхание на свое щеке – и вспыхиваю, как спичка.
Нет, не нормально. Но в этом никто не виноват, кроме меня самой.
– Я принесла игрушки и продукты. Хотела помочь немного с ужином, - тихо оправдываюсь,
– Прости, я не знала, что твоя мама приезжает именно сегодня. Звонила тебе, но ты не брал трубку.
– Спасибо, но тебе не за что извиняться. Вика… - осекается на моем имени, приближается вплотную и укладывает ладонь мне на поясницу.
– Ты здесь всегда желанная гостья.
– Не надо, Гордей, это лишнее, - убираю его руку и отшатываюсь, пока не сгорела дотла в мужских объятиях.
– Я попросила бы тебя не рассказывать о нас, - поймав его хмурый взгляд, крепко держу зрительную сцепку, чтобы он меня услышал.
– Твоя мать оплакивает любимую невестку, ты в трауре, Алиска наполовину сирота… И тут я… Непонятно, кто я тебе.
Не буду лукавить – я хочу, чтобы он поспорил. Пусть даже солжет, будто я хоть что-то для него значу. Но… Гордей, как всегда, честен со мной.
– Понял, - коротко чеканит, делая шаг назад и сцепив кисти в замок за спиной.
– Ты права. Не переживай, никто ни о чем не узнает. Я сам не хочу портить тебе жизнь.
– Благодарю, - с трудом выжимаю из себя.
На прощание коснувшись пальцами лобика Алисы, я возвращаюсь в коридор. Одинцов следует за мной по пятам, словно тень. Но молчит, как и я. Нам больше не о чем разговаривать.
Без слов собираюсь домой, пока он стоит рядом и наблюдает. Ледяной взгляд прожигает насквозь.
– Виктория Егоровна, может, останетесь на ужин? – спрашивает из кухни его мать.
Дергаюсь, словно получила разряд тока.
– Нет, меня ждет моя семья, - подчеркиваю с нажимом, а после обращаюсь к Гордею. Голос срывается, когда я сипло бросаю: - Что ж, прощай.
Он так близко – на расстоянии вытянутой руки. И в то же время между нами целая пропасть. Борюсь с острым желанием обнять его напоследок, хотя бы по-дружески, но вовремя напоминаю себе, что он не мой.
Никогда не был моим.
Последний взгляд на фотографию – и я оставляю чужого мужа. Соперничать с любовью всей его жизни - неблагодарное занятие, обреченное на провал. Особенно если в ее распоряжении вечность, а у меня есть лишь одна случайная ночь.
Глава 13
Полтора месяца спустя
Виктория
Подписываю последнее на сегодня направление на прививку, с улыбкой отпускаю мамочку с ребенком – и устало откидываюсь на спинку кресла. Несмотря на открытое окно и прохладный морозный воздух, проникающий в кабинет, мне все равно не хватает кислорода. Легкие работают на полную мощность – и будто в пустоту. Прикрываю глаза на секунду, чтобы сморгнуть надоедливых «мушек».
Всю последнюю неделю я страдаю
Мы не общались всего лишь месяц, а я опять готова сдаться. Просто ради того, чтобы увидеть его, убедиться, что у них с дочерью все в порядке, и взять Алиску на руки.
– Виктория Егоровна, можете передать Марии Павловне? – выводит меня из полузабытья медсестра-практикантка. Смущенно подсовывает мне заполненные карточки, умоляюще взмахивает ресницами. – Прошу вас, иначе она опять ко мне за что-нибудь прицепится, а меня сынишка на улице ждет. Бабушка привела из детсада. Пожалуйста.
– Беги уже, Тань, передам, - усмехаюсь, поднимаясь с места.
Из-за резкой смены положения кружится голова, и я опираюсь о край стола, переводя дух. На доли секунды теряю ориентацию, но по хлопку двери привожу себя в чувство. Сделав глубокий вдох, направляюсь к смежному кабинету коллеги. Вхожу после стука и прямо с порога строго сообщаю:
– Мария, вам передали.
Оставляю стопку карт на ее столе и сразу же разворачиваюсь, чтобы уйти. Мы так и не общаемся после того случая с главным. Обмениваемся короткими фразами исключительно по работе, как сейчас.
– Вика, все еще обижаешься на меня из-за Одинцова? – выстреливает мне в спину.
– При чем тут он? – оглядываюсь на нее, не скрывая негодования. Нервы ни к черту. – Вы оклеветали меня перед начальством – и продолжаете разводить сплетни в коллективе.
– Значит, я все неправильно поняла, - невозмутимо пожимает плечами, при этом, как сломанный патефон, заводит старую пластинку.
– Давно Одинцова, кстати, не было. Больше месяца дочку на прием не привозил. Поссорились?
Криво ухмыляется, впиваясь в меня пристальным взглядом. Считывает реакцию, стерва. Не понимаю, что я ей сделала, но она будто специально издевается надо мной. Выбрала самого юного сотрудника – и усиленно топит. Если до сих пор я игнорировала ее ядовитые выпады, то сегодня выдержка барахлит.
– Прекратите выдумывать и следить за чужой личной жизнью, Мария, и, возможно, тогда у вас появится какая-никакая своя, - произношу с легкой улыбкой и возвращаюсь в свой кабинет, закрыв смежную дверь на защелку.
Поборов опять накатившую одышку, я лихорадочно бросаю свои вещи в сумку и хватаю брелок от машины. Не замечаю, как оказываюсь на улице и бреду по противному мокрому снегу. На автопилоте сажусь за руль, но не отдаю отчет своим действиям. Сил не хватает даже на то, чтобы оценить риски и понять, что управлять автомобилем в таком состоянии опасно.
Домой… Скорее…
Дыхание перехватывает, в глазах темнеет. Сердце стучит с перебоями, словно забывает, как это делать. То ускоряется, то тяжелым камнем повисает в груди.