Ненужная мама. Сердце на двоих

Лесневская Вероника

Я даже в глаза Вике посмотреть не могу – гипнотизирую кривую на кардиограмме. И проклинаю две крохотные точки на снимке УЗИ.

За что ей такое испытание?

– Гордей Витальевич, разве это важно? – хмыкает Вика непринужденно, прячет истинные чувства. С каждой фразой она будто пропускает меня через мясорубку. Перемалывает в фарш.
– Вы здесь как специалист, а я в роли вашей пациентки. Мы поменялись местами, и теперь мне нужна ваша помощь. Что скажете, доктор, какие будут рекомендации?

Поднимаю взгляд в момент, когда она горько

усмехается. Ей тяжело, понимаю. Вика не заслуживает всего этого. Как и Алиса в свое время.

История повторяется. Грань между прошлым и настоящим стирается. Гребаное дежавю накрывает с головой.

– В нашей ситуации только одна… - произношу стальным тоном то, что должен: - Аборт.

Глава 15

– Я буду рожать! – родной женский голос звенит в моих ушах непривычно твердо и безапелляционно. Не замечаю, как мыслями уношусь на год назад. Сегодня и вчера соединяются в один день, зацикленный во временной петле, накинутой на мою шею, как удавка.

– Алиса, но риски… - пытаюсь достучаться до жены, а на губы ложится тонкий, прохладный палец.

– Риски есть всегда, Гор, - нежно перебивает. – Каждый божий день мы рискуем… В любой момент можем выйти из дома и не вернуться. Попасть под машину, получить по голове сосулькой, сорвавшейся с крыши, неудачно поскользнуться, отравиться, захлебнуться… И беременность в этом списке – далеко не самая большая опасность. Как суждено, так и будет! Если бог дал нам малыша, значит, я его выношу и рожу. Мы же так мечтали, милый…

– До того, как тебе поставили диагноз. Если бы болезнь вскрылась до зачатия, мы бы не планировали беременность, - обреченно вздыхаю. – Если бы я был чуть внимательнее…

– Глупости, я чувствую себя прекрасно! – восклицает, отшатываясь от меня, но следом обнимает еще крепче.
– В конце концов, мой муж – лучший кардиолог, который держит руку на пульсе. С тобой мне вообще ничего не страшно. Ты меня с того света вытащишь, если потребуется. Потому что любишь, - давит на чувства, когда я сам и так уже всмятку.

– Все эти дни я общался с коллегами. Созвонился с несколькими заслуженными врачами страны, взял консультацию в одном из ведущих кардиоцентров мира, - сообщаю аккуратно, чтобы подвести к главному.
– Все в один голос вынесли вердикт – тебе необходимо сделать аборт, пока сроки позволяют, затем провести операцию на сердце, а через несколько лет можно опять планировать детей.

– А этого ребенка, значит, в утиль? – любовно обхватывает руками свой плоский живот.

– Так надо, Алиса, - чеканю жестко, обижая ее. – С твоим анамнезом это оптимальный вариант.

–

Как же наш малыш? Он ведь тоже живой, – чуть не плачет.

– Между ним и тобой я выберу тебя.

– А я – нет! Я буду рожать, Гордей, - звучит в ответ непреклонно.
– С тобой или без тебя. Выбирай…

Черты красивого лица ожесточаются, демонстрируя решимость и злость, постепенно расплываются, смешиваясь в бесформенную мутную массу, и превращаются в совершенно другой образ… Не менее ценный для меня…

Боль возвращается. Горит в груди, пульсирует в висках. Выворачивает наизнанку.

Вика смотрит на меня, не моргая. Холодно, мрачно, презрительно. В уголках перламутрово-карих глаз собираются слезы, так и застывая там, будто она сдерживает их силой мысли. В этот момент до боли напоминает Алису, и я напряженно жду, когда с ее губ тоже сорвется: «Я буду рожать!» Судорожно перебираю в разбитом мозгу варианты, как переубедить Вику. Я должен.

На этот раз я ее спасу, чего бы мне это ни стоило.

– Тебе нельзя рожать, особенно двойню, - добавляю ледяным тоном, сминая заключение УЗИ.

В мучительной тишине проходит минута… Две…

Ответа не следует. Вика медлит, размышляя над моими словами. Опустевшим взглядом наблюдает, как я неосознанно терзаю пальцами ее историю.

На доли секунды опускает ресницы – и взмахивает уже влажными. Проводит пальцем по кончику носа, шумно вбирает воздух и отводит взгляд, чтобы сдавленно шепнуть:

– Хорошо.

– Что? – переспрашиваю, не веря собственным ушам. Небрежно отбросив снимок, подаюсь вперед, облокотившись о стол, и пытаюсь заглянуть ей в лицо. Прячет упрямо. Не разгадать ее истинные эмоции – остается верить на слово.

– Я говорю: «Хорошо», - повторяет громче, но зрительного контакта избегает.
– Я сделаю аборт, - сорвавшимся голосом произносит, уставившись на свои сцепленные на коленях кисти.
– Если тебе эти дети не нужны, то мне – тем более. Я только после института, делаю первые шаги в медицине, строю карьеру. У меня интернатура, стажировка за границей. Декрет расстроит все мои планы, - едва заметно всхлипнув, вскидывает подбородок. Снова переходит на «вы», устанавливая границы между нами и расставляя шлагбаумы.
– Гордей Витальевич, выписывайте направление на аборт.

Последнюю фразу она выдает с вызовом, смело посмотрев мне в глаза. Всем своим видом безмолвно спрашивает: «Рука не дрогнет подписать смертный приговор собственным детям?»

Действительно дрожит, когда я тянусь за ручкой.

«Выбирай!» - пульсирует в ушах ультиматум из прошлого. На мгновение мне кажется, что Вика повторяет его. Но она молчит, поджав губы и испепеляя меня взглядом.

Пусть ненавидит. Так даже лучше.

«Я выбираю тебя», - мысленно поясняю, сцепив зубы, и делаю соответствующую пометку в ее медицинской карте.