Ненужная мама. Сердце на двоих
Шрифт:
Вика томно приоткрывает глаза и, встретившись с моими, мило улыбается. Ее легкость и нежность обезоруживают. Свет прогоняет тьму.
– Доброе утро, - тянется ко мне за поцелуем.
Слегка касается моих губ своими и, не получив отклика от заклинившего робота, резко отшатывается. Прижимает пальцы ко рту, натягивает одеяло на обнаженное тело, прикрываясь от меня, и блуждает по мне огорченным, разочарованным взглядом. Фокусируется на точке между бровями, будто целится в лоб из снайперской винтовки.
Взводит курок и…
Ее вопрос как смертельный выстрел.
– Мне лучше сейчас исчезнуть? – чеканит
Сильная маленькая женщина, она вызывает уважение. Такое ярко выраженное чувство собственного достоинства вижу впервые. Но из-за этого отвращение к себе становится лишь сильнее.
Мысленно выругавшись, сгребаю ее в охапку и порывисто прижимаю к груди. Целую в макушку, запускаю пальцы в волосы на затылке, провожу по всей длине, распутывая пряди. Они у нее шикарные, до самой поясницы. Мягкие, шелковистые, пахнут цветущей весной, надеждой и самой жизнью.
– Нет, - хрипло выдыхаю. – Как же мы без тебя? – произношу искренне.
– Мне показалось, ты не рад меня видеть в своей постели, - прямо бьет словами, не стесняясь и не кокетничая. – И жалеешь о нашей… ночи.
Я убить себя готов за то, что допустил это, но вслух произношу совершенно другое:
– Я каждое утро такой угрюмый и без настроения. Просто не проснулся.
– Сова? – запрокинув голову, Вика мелодично смеется. Вновь сияет вся до кончиков волос, будто не было между нами неловкости минуту назад.
– Я жаворонок, так что по утрам, наоборот, бодрая и полная энергии. Хочешь кофе?
Она проявляет заботу, а я с непривычки сдаюсь. Аккуратно целую ее в лоб, спускаюсь по переносице, невесомо чмокаю кончик носа, который Вика тут же морщит.
– Хочу, - приподнимаю уголки губ в сдержанной улыбке.
Шумно вздохнув, она кивает и немного неуклюже выбирается из постели. Кутается в неудобное одеяло, чтобы смущенно скрыть наготу, озирается в поисках одежды.
– Гордей, можно? – взглядом указывает на мою футболку у изголовья кровати.
– На время, пока я поглажу и приведу свои вещи в порядок, чтобы появиться на работе в более или менее нормальном виде, а не как из-под танка, - косится на свою скомканную блузку, тряпкой свисающую со спинки стула.
– В шкафу возьми свежую футболку. Там должна быть целая стопка, - приподнимаюсь на локте, не отрывая глаз от Вики.
– Мне эта подойдет, - повернувшись ко мне спиной, скидывает с себя одеяло. Добавляет едва уловимо: - Она пахнет тобой.
Тяжелая ткань спускается с узких девичьих плеч, оголяет острые лопатки, гладит ровный позвоночник, на доли секунды задерживается на округлых бедрах и падает под ноги. Забываю обо всех обстоятельствах, которые стоят между нами, а заодно и о правилах приличия. Пользуясь моментом, откровенно и жадно облизываю взглядом плавные изгибы совершенного тела. До тех пор пока их не прикрывает моя просторная футболка.
Вика наклоняется за одеялом, чтобы вернуть его мне, и теряется, заметив бордовые пятнышки на светло-серой сатиновой простыне.
– Если ты встанешь, я быстро перестелю, - предлагает сиплым шепотом. Чувствуется, как ей неловко.
– Не надо, - машинально провожу ладонью по свидетельству ее невинности. Задумчиво сминаю
– Если ждешь историю о том, как я берегла себя для того самого, любимого и единственного, то смею тебя разочаровать. Все гораздо прозаичнее, - тянет с легкой ухмылкой, собирая свои вещи по комнате. Нервничает, поэтому спешит занять руки.
– Я училась, и мне, если честно, медицина давалась очень тяжело, подготовка отнимала кучу времени. После пар я подрабатывала в больнице, чтобы набираться опыта, а в свободное время папа гонял меня по врачам из-за порока сердца. На каникулах летала к дяде заграницу на практику. Мне элементарно было некогда строить отношения. А секс на одну ночь, ну… я не так воспитана, - осекается и тяжело сглатывает, поймав на себе мой прицельный, тягучий взгляд. Вспыхивает от внезапного приступа стыда.
– Почему ты так смотришь?
Если думает, что я осуждаю ее за вчерашнее, то нет. Этот порыв навсегда останется между нами. И не изменит моего мнения о ней - хорошей, правильной девочке из интеллигентной семьи.
– Вика, ты идеальная, - вырывается не из горла, а будто из самой души.
– Но? – выгибает бровь в ожидании подвоха.
– Никаких «но». Идеальная. Все. Точка, - чеканю убедительно.
– Просто хочу, чтобы ты знала это.
Внимательно изучает меня, вникает в сказанные мной слова, хмыкает, передергивая плечиками.
– Хм, а я и так в курсе, - игриво подмигивает, вызывая невольную улыбку на моем лице. Неожиданно подносит палец к губам, приказывая мне молчать, запрокидывает голову и прислушивается.
– Пойду к Алиске. Кажется, плачет. А ты постарайся все-таки проснуться, чтобы не пугать дочку своей кислой, мрачной миной, - иронично бросает напоследок.
Провожаю взглядом изящную фигурку в бесформенной футболке, некоторое время бездумно гипнотизирую приоткрытую дверь, за которой она скрылась, а после, спохватившись, молнией лечу в душ. Не хочу наглеть, повесив на Вику ребенка, поэтому завершаю водные процедуры как можно быстрее. Мне кажется, проходит буквально несколько минут, но когда я выхожу – на кухне меня ждут бутерброды и кофе. А Вика сидит за столом с Алиской на руках и кормит ее из бутылочки.
– Ты когда все успела? – не скрывая шока, я устраиваюсь рядом.
– Магия, - отшучивается. – Все женщины – немного ведьмы.
Мягко улыбнувшись, она отвлекается на дочку. Вытирает краем слюнявчика капельки смеси с ее подбородка, рисует пальчиком круг на румяной щечке, смотрит с теплом и любовью. Алиска причмокивает, тянет уголки губ вверх – и еще немного молока выпускает изо рта.
Любуюсь обеими, а себя ощущаю каким-то чужеродным элементом, нарушающим хрупкую идиллию.
– Наверное, сама не ела? – бурчу, покосившись на стол.
– Я не завтракаю.
– Кардиолога тебе мало, решила еще и к гастроэнтерологу бегать? – укоризненно качаю головой, а Вика хмурится, по-своему трактовав мою фразу. Воспринимает как пошлый намек. Пока она окончательно не обиделась, беру с тарелки бутерброд и подношу к ее рту.
– Ешь, иначе язву заработаешь.
Опускает взгляд на хлеб с колбасой и сыром, медлит, но после моего предупреждающего покашливания все-таки откусывает немного. Пальцами свободной ладони я машинально смахиваю крошки с ее губ, которые Вика тут же лихорадочно облизывает.