Ненужная мама. Сердце на двоих
Шрифт:
Интересно, а подыхать от тоски и испепеляющей душу вины – достаточно экстренная ситуация? Однако вслух этот вопрос я Вике так и не задал. Покорно принял ее правила, довольствуясь редкими и обрывочными звонками, когда она сама этого хотела. Мне было важно знать, что она жива, здорова и пытается снова стать счастливой… без нас.
Но сегодня я на грани. Потому что уверен – Виктория не пропустит первый день рождения Алиски. С утра я мечусь по квартире в томительном ожидании хоть какой-нибудь весточки от нее. Время идет, стрелки часов ползут к шести вечера, а телефон
– Кто-то в дверь звонит. У нас гости? – выводит меня из полузабытья мама.
– Я никого не приглашал, кроме вас, - вскидываю подбородок, прислушиваясь к мелодичной трели. – Родители Алисы даже трубку не подняли, - цежу холодно и равнодушно.
Я начинаю привыкать к роли убийцы. Тесть и теща винят меня в смерти их единственной дочери, а Вика ненавидит за приговор, вынесенный нашим детям. Все они правы. Видимо, я проклят и несу только горе людям, которых люблю…
Осекаюсь на последнем слове… Встряхнув головой, быстро шагаю в коридор. Распахнув дверь, встречаю на пороге ту самую вредную соседку, которая когда-то грозилась натравить на меня органы опеки и полицию.
– Добрый вечер, Гордей. Я случайно узнала, что у вашей дочки день рождения, - натянуто улыбается, будто смущаясь, и протягивает мне мягкую игрушку. – Подарите ей этого зайку.
Машинально принимаю подарок, судорожно сжимая в руке плюшевую лапу, а сам устремляю взгляд на лестницу. Вспоминаю наше знакомство с Викой. В тот день ко мне точно так же заявилась соседка, только не с поздравлениями, а с острым желанием поругаться. Мне было хреново, Алиска плакала на моих руках, вздорная баба жужжала под ухом. Во всей этой вакханалии Вика предстала как ангел. Мягко прекратила конфликт, а потом и нас с дочкой вылечила. Как я отблагодарил ее за добро? Использовал и уничтожил…
– Передавайте привет вашей маме, - напоследок бросает соседка, разрывая мое сердце, и скрывается за дверью своей квартиры.
Я так и остаюсь на месте, стеклянными глазами впившись в лестничный пролет. Словно жду, что по ступенькам поднимется Вика. Улыбнется как ни в чем не бывало, поспешит к Алиске, чтобы прижать ее к груди и расцеловать.
Минута… Две… Теряю счет времени…
В подъезде по-прежнему пусто. Как и должно быть.
– Зато она жива, - напоминаю себе, закрывая дверь.
Опять достаю телефон, и, будто услышав мои молитвы, он вдруг оживает.
– Вика, - шепчу, расплываясь в улыбке. С души падает камень при мысли, что с ней все в порядке. И что я скоро услышу ее голос, ледяной и надменный, но такой родной.
– Привет, Гордей, видео включи, пожалуйста, - приказным тоном отрезает она, стоит лишь мне ответить.
Слушаюсь незамедлительно, однако с трудом попадаю пальцами по нужным кнопкам. Нервничаю, потому что сам очень хочу увидеть ее…
– Привет, - хрипло выдыхаю, гипнотизируя изображение.
Вика пополнела, округлилась. Камера захватывает немного: лицо, плечи и верх груди, которая тоже стала пышнее. Или мне кажется? Может, объектив искажает ее формы… Тем не менее, такой она мне нравится еще больше. Я бы все отдал, чтобы она сейчас по-настоящему была рядом
– Алиска же не спит? Вроде бы, еще рано… - хмурит тонкие брови, а я теряю дар речи, рассматривая каждую ее черточку и запоминая. На бледном лице ни грамма макияжа, вид уставший, длинные волосы собраны в небрежный хвост. Но все равно она очень симпатичная. – Гордей?
– Нет, не спит, - сипло отвечаю. – А ты как себя чувствуешь? – настороженно прищуриваюсь.
– Все хорошо? Ты еще на работе? – предполагаю, изучая фон, смутно напоминающий больничные стены. Впрочем, могу ошибаться – видно плохо.
– Можешь телефон к ней поднести? – просит, игнорируя мои вопросы. – Хочу увидеть ее и поздравить, - помедлив, тихо добавляет: - Ты не против? Пожалуйста…
Киваю. Забираю малышку у родителей, закрываюсь с ней в спальне и усаживаю себе на колени. Разворачиваю экран так, чтобы Алиска сфокусировалась на нем.
– Боже, какая ты большая и красивая, - нежно говорит Вика.
– С днем рождения, моя хорошая, - мило улыбается, и дочка молниеносно откликается.
– У-я, - подсказывает, пытаясь забрать у меня смартфон и вытащить оттуда знакомую тетю.
– Ура-а, - поддерживает она, правильно расшифровав детский лепет, а после начинает тихо напевать: - С днем рожде-енья, те-ебя… - ласковый голос доносится из динамика, и малышка слушает, притаившись.
– С днем рожденья, Алиса-а-а…
Замечаю, как Вика украдкой смахивает слезу со щеки. В этот же момент дочка касается пальцем дисплея и четко произносит:
– Ма…
Простое слово рвет душу. Уверен, не только мне.
Вика сначала замирает, потом сдавленно всхлипывает, прошептав: «Моя крошка». Хочет сказать что-то еще, но внезапно морщится и опускает голову, как будто ее резко схватило от приступа боли.
– Что с тобой? – взволнованно перехватываю телефон и подношу к самому лицу, будто так смогу быть ближе к ней. И помочь.
Но между нами тысячи километров и океан недоверия.
– Я перезвоню, - со стоном выжимает из себя, быстро отключившись.
Впервые за все время не сдерживает обещания, оставив меня медленно погибать в неизвестности…
Глава 19
Виктория
– Ма…
Алиска радостно улыбается, а я вздохнуть не могу. Тугой ком застревает в горле, разрастается в груди и давит на все органы. Не получается вымолвить ни слова в ответ, будто меня парализовало. Застыв, смотрю на дисплей телефона, любуясь малышкой.
Боже, какая она прелестная! Фарфоровая куколка, а не ребенок. Большие, серые глаза, как у отца, только взгляд теплее и мягче, каштановые волосы, немного растрепанные, милая улыбка на пухлых губах, прямой нос, который забавно морщится при ее заливистом смехе. Она улучшенная версия Гордея. Его маленькая копия, которая с каждым месяцем все больше похожа на оригинал. И если самого Одинцова я пытаюсь вычеркнуть из мыслей, то Алиску… не могу! Я люблю ее как родную – и умираю в разлуке, словно часть меня отрезали и оставили в России.