Ненужная мама. Сердце на двоих
Шрифт:
– Ма-а-а, - вопят они в унисон, вынуждая меня обернуться.
В этот момент колонна трогается, и теперь клаксонами подгоняют уже меня. Сосредоточившись на дороге, вспоминаю маршрут и объездные пути. Меня так долго не было в России, что сейчас я будто заново узнаю родной город. И опять влюбляюсь… Дома я чувствую себя уютнее и спокойнее.
Подумав, рискую обогнать того самого невозмутимого автомобилиста, что перекрывает мне путь. Подрезав его на повороте, аккуратно ныряю в проулок. Мигаю фарами в знак благодарности и извинения,
Мой взгляд на мгновение прилипает к боковому зеркалу, где отражается машина. Стекла подняты, водителя не видно. Что ж, не обматерил – и на том спасибо. На секунду я завидую его выдержке. Раньше я тоже никуда не торопилась, но рождение детей перекроило мою жизнь. Теперь меня не покидает ощущение, что я постоянно куда-то бегу, как белка в колесе, и все равно ничего не успеваю.
Уняв неуместный трепет в груди, обращаю все свое внимание на дорогу и вжимаю педаль газа в пол.
– Черт!
В ужасе смотрю на часы, не понимая, почему так быстро летит время, и судорожно набираю номер Демина. С волнением слушаю гудки.
Полгода назад он, как обычно, поехал в отпуск к родственникам в Россию и… неожиданно остался. Из немецкой клиники уволился, а здесь устроился в обычную больницу. Объяснил это тем, что захотел сменить обстановку, но ему никто не поверил. Спустя месяцы Герман так и не спешит раскрыть истинные причины своего решения. Зато когда я вернулась домой вместе с отцом, он по дружбе предложил мне помочь с работой. Оказалось, что в детское отделение требуется педиатр, и Демин рекомендовал на эту должность меня. Теперь я безумно боюсь его подставить, но, как назло, сегодня все идет наперекосяк.
– Черт! – сокрушенно повторяю.
Я готова заплакать, опустить руки и бросить свою идею вернуться в медицину, но из последних сил собираю себя по крупицам. Если не сделаю этого сейчас, то упущу драгоценное время и растеряю пусть небольшой, но все-таки опыт.
Я должна! Я справлюсь! Ради себя. Ради папы, который верит в меня. Ради детей, для которых хочу стать примером.
– Че-т, - мигом подхватывают малыши, хотя я была уверена, что они не расслышали меня среди собственного галдежа.
– Тш-ш, ну-ну! – пригрозив им пальцем, кручу руль, плавно объезжая ухабины. – Плохое слово!
– Что, Викки, опять детей учишь великому могучему русскому языку? – раздается на весь салон насмешливый мужской голос, на который дети реагируют громким визгом.
– Мои знания уступают твоим, Герман, - парирую с ухмылкой, а следом выпаливаю на одном дыхании, пытаясь перекричать скандалящих малышей: - Послушай, я не успеваю двойняшек отвезти к отцу. Мы были в поликлинике дольше, чем я ожидала, проходили медосмотр для яслей, а потом торчали в жутких пробках. Можно перенести собеседование? – виновато прошу.
– Боюсь, что нет, Викки, - строго чеканит Демин.
– Сейчас главный на месте и относительно свободен, что бывает крайне редко. Неизвестно, куда он сорвется
– Но… дети, - растерянно поглядываю на непосед через зеркало заднего вида.
– Не проблема, я их к себе заберу, пусть посидят в кабинете.
– В роддоме? – недоверчиво ухмыляюсь. – Не лучшее место для них...
– Идеальное! Что они там не видели, Викки? – смеется Герман, и я невольно повторяю за ним.
– Вспомнят молодость.
На мгновение уношусь мыслями в прошлое. В те дни, когда бригада медиков боролась за мою жизнь, чтобы потом подарить настоящее счастье. Помню, когда опасность миновала, мне впервые приложили к груди детей. Я плакала, прижимая два крохотных свертка, целовала их, вбирала носом запах молочка и не могла надышаться.
Я ни о чем не жалела! Ни секунды! Даже если бы я не выкарабкалась, две маленькие жизни, которые я оставила бы после себя, того стоили! Они - главная ценность. И никто никогда не переубедит меня в обратном.
Демин тогда был рядом, как ангел-хранитель, по-доброму подначивал, что я пыталась из декрета на тот свет сбежать. Приободрял, поддерживал и словно гордился тем, что смог вытащить нас троих. После всего, что он сделал, я была безгранично ему благодарна. Со временем мы сдружились, а малыши привязались к нему, как к члену семьи. Наверняка соскучились за полгода.
– Уверена, двойняшки будут рады встрече, но перевернут твой кабинет вверх дном. Разве не помнишь, какие они шустрые? Неудобно тебя напрягать.
– Ох, если меня что-то и напрягает, так это твое чересчур правильное воспитание, - тянет с ироничным укором.
– В общем, так… Я встречу вас в главном корпусе, мне как раз кое-какие документы надо сдать. Правда, придется договориться с пациентками, чтобы не начинали рожать без меня, - не упускает случая блеснуть остроумием.
– Надеюсь, они у тебя послушные, - поддерживаю шутку.
– Спасибо.
Казалось бы, все решилось благополучно, но сердце почему-то никак не желает успокаиваться. Наоборот, бешено скачет по ребрам, щедро выбрасывает адреналин в кровь, выпрыгивает из груди. Непонятное предчувствие выворачивает душу наизнанку. Убеждаю себя, что это просто страх перед собеседованием, однако легче не становится.
– Посидите тихонечко, хорошо? – договариваюсь с подозрительно затаившимися двойняшками, устраивая их на диванчике в холле больницы.
– Подождем дядю Германа, - намеренно делаю акцент на слове "дядя", но они пропускают его мимо ушей.
– Пи, - просит Руслан, смешно высовывая язык, как собака.
– Дай, - поддерживает его Виола, сжимая и разжимая ручку.
– Хорошо, но только не балуйтесь.
Они смотрят на меня большими, невинными глазками, мило взмахивают длинными ресницами и качают ножками. Изображают из себя послушных деток, но я прекрасно знаю, что это не так. Поэтому ни на секунду не упускаю их из поля зрения.