Непознанный мир (цикл повестей)

Клетчатая / Киллайн

Вестминстерский дворец было решено восстановить, как и другие здания, и отряд продлил свою миссию, сочтя своим долгом помочь в их восстановлении. День за днём гулсенцы и англичане трудились бок о бок, разгребая завалы разрушенных полностью или частично зданий, расчищали улицы и вывозили строительный мусор на драконах и грузовиках за город. Лондон постепенно преображался. Мэрия города уже была обеспечена своим руководителем, который до этого активно помогал гулсенцам в разборе завалов Вестминстера. Повсюду кипела работа, и никто не заметил, как за трудами прошёл месяц.

Найлз уже давно не жил в отеле – он поселился в особняке своего бывшего хозяина-демоса, узнав от соседей, что граф умер по неизвестной врачам причине, а рядом с его телом нашли и тело его друга, барона Сэнджи Мак`Грегори. Найлз был потрясён,

но не слишком опечален, тем более что теперь он обрёл своего настоящего хозяина, а об этих двух демосах не то что он, вообще никто на его месте не стал бы горевать. И дом его врага стал теперь домом Винсента Ланкастера – так они с хозяином решили.

За то время, пока гулсенцы находились в Британии, а это в общей сложности составило полтора месяца, они настолько сблизились с англичанами, что в корне поменяли представление о них как о совершенно непохожих на гулсенцев людей. И уже не хотели расставаться с этой прекрасной страной. Они были первыми после покойного Констанция, кто увидел Англию, и им так хотелось остаться здесь навсегда, но они понимали, что тоска по Гулсену будет терзать их души всю жизнь, и поэтому, когда Лондон расцвёл, подобно прекрасному цветку, вернувшись, не считая погибших зданий, в свой первозданный облик, Рудольф сообщил о своём решении Найлзу.

– Я ждал этих слов, – ответил эконом. – Но вас нужно достойно проводить. Я думал, мы простимся с вами тогда, когда моего хозяина выпишут из клиники, но он перенёс пока только две операции и по-прежнему не видит, а впереди ещё пять… Но если ваше желание улететь сейчас, то пусть так и будет, я не буду вас отговаривать, хоть мы и не хотим так скоро расставаться с вами. – И, поглядев на визжащих от счастья детей, которых в этот солнечный осенний день рыцари отряда катали на драконах, добавил: – Надеюсь, вы найдёте дорогу, ведущую в Гулсен.

– Разумеется, – подтвердил Рудольф. – Мы планируем вернуться в Гулсен так же, как и попали сюда.

– Через чёрную границу? – поднял брови Найлз. – Но она может быть невидимой по эту сторону. Как вы её отыщете?

– Ну, – рассмеялся Рудольф, – раз мы смогли попасть сюда своими силами и победить в самой страшной войне, то, надеюсь, с таким пустяком, как портал в наш мир, нам удастся разобраться.

– Когда вы планируете отправляться? – спросил Найлз. – Я должен сообщить об этом мэру и лондонцам. Обещаю, ваши проводы будут достойны победителей.

– Не забывай, Найлз, что ты тоже победитель, – мягко произнёс Рудольф, улыбнувшись. – Именно ты воплотил в жизнь то, что мы имеем в итоге. И все гулсенцы, обещаю, достойно прославят тебя на своей родине. Я рад, что новая книга о нашем королевстве увидит свет, а мы в свою очередь напишем книгу об Англии, и все в Гулсене будут теперь знать, какая замечательная у вас страна на самом деле. Почти как наша. Вот если бы мы были вместе всегда… Только это, к сожалению, невозможно, даже после того, что наши миры сделали друг для друга. Объединить Гулсен и Англию может только сама природа, а это вряд ли когда-нибудь будет возможно. Что ж, нам остаётся лишь запечатлеть нашу дружбу на страницах многочисленных книг, и пусть это будет только начало, а не конец, – первый шаг на пути возможного лишь в далёком будущем объединения наших двух миров.

– Замечательные слова, Рудольф! – похвалил его Найлз, согласно кивнув. – Я тоже верю, что наши потомки когда-нибудь будут жить в едином королевстве. Но для этого весь мир должен навсегда забыть о том, что такое войны и ненависть, а это пока невозможно.

– Нас в Гулсене ждёт большая работа по восстановлению королевства, – сказал Рудольф. – Звероиды изменили его до неузнаваемости. То, что ты видел у нас в Крайних землях – ничто в сравнении с той разрухой и запустением, что царит на просторах королевства. Полностью перестроив его, мы создадим новый Гулсен, ещё более красивый, чем прежде, а также попробуем возродить наших драконов и грифонов – насчёт последних я не уверен: вряд ли нам удастся отыскать выживших. Твой Беркут, будь он жив, очень помог бы нам в розыске своих соплеменников. Но если Констанций обнаружил его во владениях грифонов, есть надежда, что Беркут был именно там неспроста, а это значит, что он почуял своих и для грифонов ещё не всё потеряно. Гулсен может и должен вновь обрести главных представителей своей фауны.

–

А что вы планируете насчёт того, кто будет править королевством? – спросил эконом.

Рудольф пожал плечами.

– У нас нет никого, кто мог бы заменить нам наших погибших монархов, – печально ответил он. – Из их рода не осталось никого – звероиды уничтожили их всех…

– Всех, кроме Брайана, – напомнил Найлз с улыбкой.

– Да, – вздохнул Рудольф. – Только он и остался… Погоди, ты хочешь сказать…

– Да, Рудольф, – кивнул Найлз. – Именно.

– Честно говоря, Найлз, – смущённо начал гулсенец, – я планировал открыть тайну происхождения наследника трона тогда, когда он станет взрослым, а до того момента ввести временное управление Гулсеном – по нашим законам, такое возможно, хоть пока и не применялось ни разу. Однако в этом случае сесть на трон должен один, и обязательно представитель ветви, противоположной ветви малолетнего наследника. К тому же этот человек должен носить статус Скорбящего Навек. Это может быть любой гулсенец, который соизволит взять на себя такую большую ответственность. Вместе с другими кандидатурами он должен будет выслушать решение на Тайном совете привилегированных господ и слуг королевства. Но поскольку ты предлагаешь мне поступить иначе – так и быть. Тебе как Наследнику копья это очевиднее, чем мне.

– Рудольф, я больше не Наследник копья, ты же знаешь, – улыбнулся Найлз. – Копьё теперь у его законного хозяина, Сенджамина, а я теперь всего лишь простой эко… то есть дворецкий. Решай сам, как тебе поступить. Но я бы хотел, чтобы ты принял решение так, как подсказывает тебе твоё сердце.

Глядя на Найлза, Рудольф долго думал, но в конце концов ответил:

– Я, пожалуй, так и сделаю. Как только мы вернёмся в королевство, я объявлю им о том, что наследник Гулсена жив и всё это время жил и сражался рядом с нами. Думаю, что после этого у королевства будет дополнительный стимул к возрождению. А Брайан, я уверен, вскоре найдёт себе соправителя, а пока помогать ему в делах королевства будем мы с Олди. Но мне бы хотелось узнать, Найлз, что планируете делать вы во благо Англии, если не хотите возглавить её?

Найлз задумался. Винсент Ланкастер, несомненно, достоин быть кем-то большим, чем просто аристократом. Но дворецкий не мог решать за хозяина, а спросить герцога о его дальнейших планах Найлз пока не удосужился. Отца Винсента Найлз хорошо знал, и тот не раз говорил ему, что желал бы видеть своим преемником сына, но сам никогда не говорил ему об этом, да они и виделись друг с другом очень редко. А после переворота и трагической гибели премьера последняя тоненькая ниточка и вовсе оборвалась. Возможно, молодой герцог никогда об этом не думал, а он, Найлз, вдруг предложит ему пойти по стопам отца, который именно этого и хотел от своего сына… Что ж, попытка не пытка. И Найлз ответил Рудольфу, что сделает так, как посчитает нужным. Не сумевший уберечь в тот страшный день отца Винсента от пули, Найлз чувствовал вину перед его сыном и должен был её искупить. Но даже если, узнав желание отца, сын отринет эту должность, дворецкий герцога будет знать, что теперь он свободен от бремени недосказанности. Но какое бы решение ни принял в конечном итоге герцог Ланкастер, он, Найлз будет рад любому исходу этой проблемы.

В тот же день Найлз, навестив Винсента, передал ему всё, что хотел сказать. Герцог ответил, что догадывался об этом уже давно, и отчасти поэтому отказался от монаршей короны, предложенной ему мэром. Но пока лишь частично согласился с желанием отца. Пока он слеп, быть на какой-либо должности, да и просто жить вне больничной палаты он не сможет – герцог не мог смириться со своей слепотой, и вернуть зрение для него было сейчас самым важным стремлением на свете. Но когда Найлз сообщил, что гулсенцы собираются улетать домой, Винсент чуть не заплакал. Он ведь не мог покинуть госпиталь, чтобы хотя бы словесно проститься с улетающими, но Найлз улыбнулся и пообещал, что когда будет назначен день отлёта, сюда придут все, с кем они бок о бок сражались и победили, ведь ни один из них не сможет улететь, не попрощавшись с одним из Наследников. Растроганный герцог ещё очень долго не отпускал от себя Найлза, благодаря его за всё, что тот для него сделал, и пообещал в свою очередь, что будет заботиться и о нём, и о своей стране так, как ещё ни один премьер-министр за всю историю Англии.