Непознанный мир (цикл повестей)

Клетчатая / Киллайн

Спустя несколько дней Рудольф сообщил Найлзу: послезавтра они улетают. Их небольшой отряд уже подготовился к перелёту, накормив драконов и собрав многочисленные подарки от горожан в один большой мешок. Успевшие за эти полтора месяца стать популярнее всех известных людей мира, гулсенцы смущались такому вниманию, ведь слава не могла заставить их почувствовать свою гордыню и превосходство, в отличие от земных людей, и тем паче они желали вернуться в Гулсен. Даже те из них, кто имел теперь статус Скорбящих и чьи господа и слуги были похоронены в английской земле, должны были покинуть их могилы навсегда. Это было не принуждение, просто так полагалось: пока их лидеры разделены, нарушать их незыблемость нельзя, и оставшись здесь, Скорбящие

могли невольно заставить эти законы сдвинуться, и тогда могло бы случиться непоправимое, или что-нибудь даже похуже, чем новая война. И все это понимали, смирившись и надеясь, что в Гулсене среди своего народа им будет не так тоскливо и одиноко, а за могилами их господ и слуг будут ухаживать Наследники и простые лондонцы, благодарные им за победу.

В последний день перед отлётом Найлз, как и обещал хозяину, привёл в клинику всех, с кем они сражались. И хоть герцог и не мог видеть гулсенцев, он слышал их ласковые слова и чувствовал объятья. Он был счастлив как никогда в своей жизни, но одновременно и опечален. С повязкой на глазах он чувствовал себя лишённым чего-то очень важного, но всё равно представил себе всех, с кем ковал эту победу, и в какой-то момент чуть сам не поверил в то, что видит всех их на самом деле.

Ушли они лишь под вечер, напоследок на всю палату прокричав тот самый боевой клич Гулсена. Герцог улыбнулся, и, улёгшись в постель, долго рассказывал оставшемуся с ним Найлзу, каким невероятным было для него это приключение и как приятно было осознавать, что всё уже закончилось и новых приключений и сражений уже не будет. Пусть они не видели столицы Гулсена и других земель королевства, но всё равно то, что это произошло с ними, останется в памяти как самое невероятное и значительное событие в его с Найлзом жизни. Дворецкий держал его руку в своей и едва заметно кивал головой. И, когда герцог уснул, Найлз укрыл его одеялом, погасил свет и неслышно вышел из палаты. Завтра герцогу предстояло перенести третью операцию на глазах.

С рассветом на Трафальгарской площади было многолюдно, как никогда в столь ранний час. Боевые драконы гулсенцев с всадниками на своих спинах были готовы к полёту. Жители города обступили каждого из них, и на площади стоял такой гомон, что собственный голос терялся в шуме тысяч голосов. Прилегающие к площади улицы тоже были заполнены людьми. На трибуне перед площадью стоял мэр, а рядом с ним – Найлз со Слэйдом. Он держал пса на поводке, чтобы тот не вырвался и тоже не бросился прощаться с улетающим отрядом.

Мэр произнёс речь, где от имени города и всей страны искренне благодарил гулсенцев за проявленное в жестокой схватке мужество. При этом мэр заметил, что, сражаясь не со своим врагом и не на своей территории, эти люди явили тем самым пример благородства и самопожертвования ради своих братьев по параллельному миру. И уже достойно вознаграждены за это победой и благодарностью английского народа. Он посетовал на то, что не может вручить им королевские и правительственные награды, но эти награды было пока некому выплавлять, а демосы растащили во время переворота всё золото, поэтому мэр решил наградить победителей тем, что, на его взгляд, представляется не менее ценным – памятью. И не только в будущих памятниках, а в истории Англии и всего остального мира. Книга о Гулсене уже пишется, добавил он, и на её страницах будет запечатлено всё то, что они поведали им. Затем мэр пожелал отряду доброго пути с надеждой ещё когда-нибудь с ними встретиться, будто бы гулсенцы уезжали не навсегда из этого мира, а в какой-нибудь соседний город. Однако Найлз, в отличие от мэра знающий, чем может обернуться такое пожелание о встрече, потихоньку сплюнул через левое плечо.

Затем слово было дано дворецкому. Найлз поначалу не знал, что ещё можно сказать помимо слов благодарности. Он видел сидящих на одном драконе Рудольфа и Олди, махавших ему руками, и подумал, что будет не лишним упомянуть о

тех, кого уже нет с ними, – ведь они ценой своих жизней добыли эту победу, и, назвав в своей речи имена всех погибших, он попросил Скорбящих помнить о тех, кто навсегда остался в параллельном мире Гулсена, но никогда не думать о том, чтобы сюда вернуться, ибо если это случится, то лишь по причине новой войны, а этого никто из них не хотел.

– Пока что мы и наши миры встречаемся, чтобы объединиться против врага, – говорил Найлз. – И это происходит уже в третий раз. Но время, когда Англия и Гулсен объединятся в один мир, ещё не пришло. Все мы верим, что наше общее желание когда-нибудь сбудется, но не через год и не через сто лет. Нам нужно ждать, и, что самое главное, – верить в то, что это пройзойдёт. В отличие от законов государств, законы миров вечны, а для того, чтобы эти законы работали в нашу пользу, мы должны научиться делать лучше свою собственную жизнь и мир, в котором живём – я обращаюсь сейчас в большей степени к вам, англичане. Давайте вместе строить свою жизнь и делать её день ото дня всё лучше и лучше – так, как это делают гулсенцы, и вот увидите, со временем вы почувствуете результат. И вот тогда мы станем сильнее и будем одним лишь этим намного ближе душою к нашему параллельному королевству.

Произнеся ещё несколько слов об отдельных членах отряда, особенно ему дорогих, Найлз поклонился и, сопровождаемый заслуженными аплодисментами, сошёл с трибуны и направился к всадникам, чтобы проститься с ними по-настоящему. И в первую очередь он подошёл к Брайану, которого взял в седло один из рыцарей Ансерва.

– Ну что, Брайан, давай прощаться с тобой, – улыбнулся Найлз. – Я вижу, ты уже не боишься садиться на чужого дракона?

Мальчик наклонился и крепко обнял дворецкого.

– Я буду очень скучать по тебе, Найлз, – всхлипывая, произнёс принц. – С тобой и Винсентом я столько всего пережил, мне было так здорово сражаться вместе с вами, вы такие добрые… и смелые…

– Ты тоже очень добрый и смелый мальчуган, Брайан, – улыбнулся Найлз. – Ты показал себя настоящим мужчиной в последней схватке, и я очень тобой горжусь. Теперь твой долг будет состоять уже в другом, ну, ты меня понимаешь, – подмигнул он мальчику, тут же поймав непонимающий взгляд рыцаря Ансерва.

– Прощай, Найлз, – произнёс Брайан, отпуская его плечи. – Я никогда не забуду тебя и Винсента.

– Вот, держи, – дворецкий вложил принцу в ладонь маленькую фигурку льва. – Это сувенир тебе на память.

– Спасибо, – мальчик принялся было разглядывать подарок, но спохватился и виновато произнёс:

– Найлз, но у меня ничего нет для тебя взамен, ведь свой талисман – драконью чешуйку – я отдал тогда Констанцию в его последний путь…

– Нет, Брайан, мне ничего от тебя не нужно, – улыбнулся Найлз. – Главное, чтобы ты стал тем, кем тебе полагается стать – вот тогда это будет лучший подарок для меня.

– Обещаю, что стану, – сказал принц и обнял Найлза за шею. – Прощай.

– Прощай, Брайан, – с грустью произнёс дворецкий. Слэйд залаял, в свою очередь прощаясь с мальчиком, а затем вдруг вскочил в седло, и этим заставил Брайана рассмеяться. Обняв собаку и поцеловав её в нос, принц погладил Слэйда по гладкой чёрной голове, и тот, облизав лицо мальчика, звонко гавкнул на прощанье и спрыгнул на землю.

Обойдя весь отряд и попрощавшись с каждым из рыцарей, Найлз вернулся на трибуну. Но перед этим он долго о чём-то разговаривал с Рудольфом и Олди, и, когда мэр спросил дворецкого, что они обсуждали, Найлз ответил:

– Там, куда они летят, господин мэр, кроме них ещё никто не бывал, и я просто посоветовал им держаться вместе и включить карманные фонарики, которые я вчера попросил вас подарить каждому члену отряда. Вы наверняка слышали о чёрной границе из их рассказов – так вот: только таким путём они могут в данный момент вернуться в Гулсен, да поможет им в этом Великий Фреммор.