Невероятные создания

Ранделл Кэтрин

– Ради Бессмертья! Вот почему я не люблю детей. Они либо блюют, либо задают глупые вопросы!

– Так что хозяйка имела в виду, когда… – начала было Мэл, но Найтхэнд взглянул на нее, насупив брови, и она сразу замолчала.

– Полагаю, она имела в виду, – мягко произнесла Ириан, пригубив вино, – что исторически работой берсерков считалась охрана Бессмертья. А вот все остальное – мореходство, кораблестроение и даже служба в войсках – не считается их истинным призванием.

Найтхэнд хмыкнул и подал знак принести еще бутылку вина.

– Вы уверены? – спросила Ириан. – Не

лучше ли проявить сдержанность?

– Зачем? Мир становится куда лучше, когда я напиваюсь. Уж точно расстраивает меня меньше.

Мэл постаралась вернуть беседу в нужное русло.

– Кристофер ничего не знает о Бессмертье, – сказала она. – Ириан, вы же ученый, да? Расскажите ему об этом.

Женщина кивнула.

– Бессмертье – это душа, появившаяся из первого яблока, что выросло на самом первом дереве этого мира. Оно называется Гримурным Древом. Именно от него произошла вся магия. Из яблока душа перешла в рыбу. Когда рыба умерла, душа переродилась в ястреба, затем – в воробья, волка, тысячу других существ и, наконец, в человека – в женщину.

– И после каждой смерти, – подхватила Мэл, – Бессмертье рождается заново. Оно может появиться в семье крестьянина, политика, принца, козопаса, воина. Это бессмертная душа, находящаяся в теле человека.

– Именно так, – подтвердила Ириан. – Бессмертье существует с того дня, когда жизнь только появилась на Земле, и оно будет существовать до самого ее конца, а может, и дольше. И Бессмертье ничего не забывает.

– А берсерки всегда охраняли Бессмертье, – сказал Найтхэнд. – И я – один из последних живых берсерков.

Хозяйка поставила на стол новую бутылку.

– То есть сначала было… яблоко? – спросил Кристофер.

– Слушай, не я это придумал, – поморщился Найтхэнд. – Уже целую вечность считается именно так.

– Настоящее яблоко? – уточнил Кристофер. – Или это какая-то метафора?

– Настоящее, – отрезала Мэл.

– Бессмертье помнит все, что видело, оно – живая память и живое знание, – сказала Ирэн. – Оно видело все, что происходило на Земле, а значит, может предсказать катастрофу до того, как она случится, предотвратить любую ошибку. Оно помнит, что делалось для спасения всего живого и что – для его уничтожения. Оно может давать советы правителям и ученым.

– А еще, – Найтхэнд поднес ко рту бутылку и отхлебнул прямо из горлышка, – оно знает нас. Оно оберегает нас. Бессмертье знает то, что мы давным-давно забыли и даже и не думали вспоминать. Люди в Иноземье, то есть в твоем мире, тоже знали о Бессмертье. Один старый поэт, Джон Донн [6] , писал о нем. Да и в древних песнях о нем поется. Все это правда, мальчик.

Только вот Кристоферу показалось, что все это крайне неправдоподобно. Яблоко, волк, птица, и все это – бессмертная душа.

6

Джон Донн (1572–1631) – английский поэт и проповедник.

– Но если ты – защитник Бессмертья, почему не оберегаешь его сейчас?

Найтхэнд не выглядел как человек, который наконец-то мог

отправиться в отпуск.

– Потому что Бессмертье исчезло, – мрачно произнес берсерк. – Его не видели вот уже сто лет. Это произошло, когда мой прапра…

Вдруг каждый дюйм его массивного тела напрягся. Найтхэнд проследил за тем, куда уставился канко. Зверек, встав на задние лапки, глядел на вход в паб. Шерсть на загривке крохотной лисицы вздыбилась. Видимо, в этом и заключалась удача, которую приносил канко: зверек обращал на что-то внимание в крайне удачное время.

Абсолютно трезвым голосом моряк скомандовал:

– Мэл, Кристофер, Ириан. Сзади есть выход на боковую улицу. Пошли. Немедленно.

– Почему?

– Вы упоминали мужчину со светлыми волосами и следом от укуса на подбородке?

Кристофер почувствовал, как его сердце ушло в пятки.

За окном промелькнула тень. Кто-то явно хотел войти в паб.

– Адам Кэвил. Убийца. Он уже за дверью.

Огонь в небе

Найтхэнд высыпал на стол монеты, после чего компания тут же кинулась прочь, оставив после себя винные лужицы и несколько перьев грифона. Они выскочили через заднюю дверь на улицу, и Найтхэнд быстро огляделся.

– На судно. Скорей.

– Но почему мы убегаем? – спросила Мэл. – Вы же можете убить его гримурным кинжалом!

– Я и голыми руками могу его убить. – Мужчина вел их по переулку под навесами из рифленого железа прямо к причалу. – Только вот нельзя это делать в городе, при дюжине свидетелей и без повода. Я попаду прямиком в тюрьму, а вы – в сиротский приют. И что помешает тому, кто его нанял, сразу нанять кого-то еще? Нет, просто убить – не выход.

– Но как… как он нашел нас? – выдохнула Мэл.

Кристоферу в голову пришла догадка, от которой он вздрогнул.

– Это аль-мираджи. За ними протянулся травяной след, и он шел по нему, как по дорожке из хлебных крошек в сказке.

Они оказались на улице, по которой прогуливались люди в вечерних нарядах. Им пришлось замедлиться, чтобы не привлекать лишнее внимание. Вчетвером они шли в тени настолько быстро, насколько могли.

Наконец в ровном свете уличного фонаря – Кристофер присмотрелся и убедился, что это настоящее пламя, языки которого почему-то не шевелились, – показался «Бесстрашный». Набережная выглядела пустынной, лодки покачивались на воде, готовые провести в порту ночь, и только неподалеку стояла группка мужчин, потягивающих кофе из термоса.

Уоррен с перочинным ножиком и точильным камнем в руках сидел на ящике. Он удивленно поднял голову, когда они подошли.

– Что случилось? – спросил он. – Я думал, мы отплываем завтра. А эти что здесь забыли?

– План изменился, – буркнул Найтхэнд и, повернувшись к детям, добавил: – Поднимайтесь на борт.

Мэл взбежала по трапу, за ней последовал Кристофер.

Найтхэнд взглянул на Ириан:

– Отправишься с нами?

– К сфинксам? Так вы… ты их отвезешь? Я не думаю, что…