Невеста по объявлению
Шрифт:
– Разве я улыбаюсь?
– Нет.
– Значит, говорю серьезно.
Я открываю рот, чтобы поблагодарить, но вместо этого из него вылетает:
– Поцелуй меня.
Глава 20
Герцога, в отличии от меня упрашивать не приходится. Но это какой-то не такой поцелуй, как я себе думала. Мужские губы нежные и… деликатные. Больше успокаивают, чем возбуждают. И действуют на меня отрезвляюще.
– Мне… - отодвигаюсь, обхватываю себя руками за плечи, отхожу на несколько
– Ты сегодня много извиняешься, - говорит Вейн. – И совершенно зря. Ты сейчас не в том состоянии, чтобы трезво соображать. А я не хочу пользоваться твоей слабостью. Мне будет неприятно, если завтра ты проснешься и пожалеешь обо всем, что сегодня произошло. Я бы хотел, чтобы ты поняла: никто тебя не осуждает и ни в чем не винит. У всех иногда бывают непростые дни. Пойдем, я провожу тебя в комнату, ты валишься с ног.
Мы идем в мою спальню. Я ложусь в постель, укрываюсь, все это под пристальным взглядом герцога. Когда он поправляет мне подушку я внезапно говорю:
– Я боюсь высоты.
Вейн замирает, глядя мне в глаза своим черным взглядом.
– Я знаю.
– Этот давний страх. Когда я была подростком, мы гуляли целой компанией. Мальчики, девочки – все вместе. Родители всегда заняты, а дети предоставлены сами себе. В те времена у меня была подруга. Из неблагополучной семьи. Она чувствовала себя лишней в нашей компании, поэтому всегда что-то доказывала себе и нам всякими, не самыми безопасными способами, - я замолкаю, погрузившись в очень давние воспоминания.
– Если не хочешь, не рассказывай дальше, - говорит Вейн.
– Нет, я хочу. Чаще всего мы играли на заброшенной стройке. На верхних этажах. Я уже не помню, кому из нас пришла в голову мысль, что будет весело залезть на крышу и посидеть там. Конечно, простыми посиделками мы не ограничились. Начали играть, бегать. Вера поскользнулась. Я несколько раз ей говорила, чтобы она отошла от края, но подруга не слушала меня, смеялась. Она съехала вниз и вот так же, как бабушка висела, держась на руках. Я, правда, пыталась ее удержать, пока остальные разбежались. Столько ужаса было в ее глазах. И этот крик, когда она падала. Сегодня я все это пережила вновь.
– Хочешь, я побуду с тобой, пока ты уснешь?
Вейн задает этот вопрос так просто, что я на минутку даже замираю, подумав, что ослышалась.
– Ты останешься? – переспрашиваю, глупо хлопая ресницами.
– Да, если хочешь.
– Хочу. Побудь немного.
Закрываю глаза. Потом вспоминаю, что вообще-то герцог сегодня участвовал в дуэли. Хочу открыть глаза, но понимаю, что уже не могу. Устала. Поэтому просто спрашиваю:
– Ты не рассказал, как прошла дуэль. Как все было?
– Предсказуемо. И в то же время неожиданно. Не волнуйся, барон надолго запомнит нашу встречу, но, думаю, завтра император будет не просто недоволен. Вполне возможно, что в ярости. Сможешь это пережить?
– После сегодняшнего? –
– Я так и думал, - сказано с явным одобрением.
В резко наступившей тишине я погружаюсь в сон, как в теплые воды моря: медленно, плавно, слегка покачиваясь на волнах. И, скорее всего, мне это уже приснилось, но я слышу:
– Ты потрясающая девушка, Дарьяна Бошан. Мне повезло, что именно ты откликнулась на объявление.
Глава 20-1
Выспаться мне не дают. Утром крайне бесцеремонно в спальню заходит горничная.
– Доброе утро, леди, - и распахивает во всю ширь шторы.
– Захара?! – накрываюсь одеялом с головой. – Что за солдатские побудки?
– Я прошу прощения, госпожа, но только что пришел личный слуга Его Величества с требованием срочно собраться вам и Его Светлости, дабы предстать пред очами императора. Увы, но времени у нас очень мало, если вы не ходите, чтобы пришли стражи и выволокли вас в ночной рубашке и простоволосую.
Сажусь на кровати, смотрю внимательно на Захару.
– А что, и так может быть?
– Поговаривают, что император в крайне дурном настроении. Я бы не рисковала.
– Ясно. Тогда принеси мне что-нибудь быстро перекусить, хоть пару печенек и чай, а я - в ванную.
– Леди Бошан… - пытается возражать горничная.
– Захара, - останавливаю ее, - я очень ценю твое мнение, но сейчас делай, как я говорю, будь добра.
И горничная подчиняется. Я же стараюсь максимально быстро принять водные процедуры, чтобы выглядеть хоть немного менее помятой. Хотя… зеркало в ванной показывает мне свежую юную кожу и сияющие глаза. Да уж, тот случай, когда выглядишь на восемнадцать, а чувствуешь себя на восемьдесят. Словно на меня опять свалился тот сейф.
Когда я выхожу, в спальне меня ждут чай и кусок пирога. Захария отчитывается о детях и бабуле, которые тоже уже встали и скоро будут завтракать. Мне хочется с ним повидаться, то горничная сильно возражает, ведь мы и так рискуем опоздать.
По моей просьбе, Захария делает мне строгий пучок, без всяких игривых локонов и макияжа. Никакой краски и украшений. Простота и скромность. Наверняка мою персону будут очень пристально рассматривать, учитывая, почему нас зовут к императору. И мой внешний вид может как сыграть нам с герцогом на руку, так и против нас.
Платье, пошитое портнихами, великолепно. Если вчерашнее, бальное – открытое и привлекающее внимание, то сегодняшнее – пепельно-розовое – изысканное в простоте кроя и продуманных мелких деталях. Десятки малюсеньких, обшитых тканью пуговичек идут от строгого, стоячего воротника вниз, до самой талии. Ниже, до пола эти пуговички вроде как расстегнуты, ткань расходится в разные стороны, являя нежнейшее кружево, одного оттенка с основной тканью. Так же и на рукавах. От локтя идет расширение, в котором играет пеной кружево ручной работы.