Никто об этом не узнает
Шрифт:
— Да не буду я, — Алёна резко выдернула руку, но освободиться удалось ненадолго. Сзади в неё тут же вцепился кто-то ещё, больно сведя локти за спиной. В другой раз она бы, наверное, справилась, уж с одним-то точно, но болезнь и страх точно лишили её сил.
— Не будешь пить сама, значит, вольём, — пообещал Ник, подойдя к ней вплотную.
Алёну залихорадило. Что ж они за сволочи?!
— Ник! Отцепись от неё, — подал вдруг голос Максим.
— Да ладно, Макс, мы всего лишь выпьем…
— Отпусти её, я сказал, — теперь в его голосе явственно пробивались стальные нотки. Это уловил
Но только она повернулась к Максиму в порыве благодарности, как он грубо, даже зло бросил ей:
— Чеши отсюда.
Алёна отшатнулась, обескураженная. Помедлив пару секунд, она развернулась и выскочила прочь.
Вернувшись к себе, она в изнеможении рухнула на кровать. Кровь стучала в висках, щёки пылали. Что же он за человек такой? Заступается за неё и тут же грубит. Как же её всё достало! Дом этот помпезный, церемонии, вечно кислая и недовольная Жанна Валерьевна, Артём с его натянутыми улыбками и косыми взглядами. А больше всего — хамство Максима. Вот это терпеть уже совсем сил нет. И если бы не папа, она бы, наверное, ушла отсюда.
Как бы она ушла, куда бы — об этом Алёна не задумывалась. Просто знала одно: здесь ей плохо, тягостно, да вообще невыносимо.
Дверь отворилась так тихо, что она даже не сразу и услышала. Просто заметила боковым зрением какое-то движение. Обернулась и вздрогнула, увидев в комнате Никиту Лужина.
Алёна вскочила с кровати.
— Что тебе надо? — взволнованно спросила она.
— Познакомиться хочу… поближе, — прогнусавил он. А глаза у самого нетрезвые, сальные.
— А я не хочу. Выйди отсюда.
— Чего это ты такая негостеприимная? — криво улыбнулся Никита, продолжая медленно к ней подбираться.
— Не люблю непрошенных гостей. Выйди из моей комнаты, — потребовала Алёна.
— О! О! О! Какие мы строгие! Не бойся, я тебя не обижу. Хочешь, защищать в классе буду? Буду! Ну… если мы сейчас с тобой подружимся, конечно. Вот Макс говорит, что ты страшная, а я так не думаю. Ты просто не такая, как все. Но очень даже ничего.
Он наступал, Алёна пятилась.
— Ну что? Подружимся?
— Тебе что от меня надо? — сердилась она.
Не нравился ей этот Никита, и слова его не нравились, и тон, и взгляд, и намёки странные.
— Не понимаешь? — вскинул он брови и снова ухмыльнулся. А затем резко метнулся к ней, попытался обнять, даже и обнял, но ненадолго.
— Руки убери! — крикнула Алёна, оттолкнув его.
Но сопротивление, очевидно, Никиту лишь раззадорило. Он вновь кинулся к ней, ухватил за талию, развернул спиной к себе и крепко прижал к груди. Алёна попыталась высвободиться, убрать его руку с живота, но тот лишь ещё плотнее притиснул её к себе. Мерзкими влажными губами коснулся уха, вторая же рука бесстыдно сжала грудь.
— Ах ты скотина! — Алёна вцепилась в его запястья и рывком отодрала их от себя. Тотчас развернулась и со всей мощи двинула Никите кулаком, угодив в нос. Тот истошно взвыл, прижав ладони к разбитому носу. По подбородку струилась кровь, заливая жилет и капая на пол.
— Дура! Сука! Конец тебе! — орал он.
В ту же секунду дверь распахнулась.
— Эта сука бешеная мне нос сломала! — истерил Ник.
Голос его и впрямь звучал гундосо. Впрочем, Алёна слышала его с трудом — собственный пульс так грохотал в ушах, что поглощал остальные звуки.
Она отступила вглубь комнаты, лихорадочно соображая, что эти сволочи теперь ей сделают. Как бы там ни было, так просто она не дастся. Цепким взглядом она пробежалась по полкам, по подоконнику, прикидывая, чем можно в случае чего отбиться.
— А какого хрена ты тут забыл? — рявкнул Максим.
Ник в ответ лишь постанывал и шумно шмыгал носом.
— Я тебя спрашиваю — ты нахрена сюда припёрся? — Максим подошёл к нему вплотную. — Я ж просил не лезть…
— Что-то я не въехал, — прогнусавил Никита, — эта овца мне нос сломала, а ты мне ещё и предъявляешь? Мне? Не ей? Ты из-за этой чепушилы против друга…?
— Ты совсем дебил? — Максим бросил на Алёну быстрый взгляд, потом снова повернулся к Никите. — Короче, ладно, всё. The party is over so get the fuck out. [6]
— Чего? — спросил кто-то из девчонок.
— Концерт окончен, все свободны, — перевёл.
Ник пробовал возмутиться, но Максим, не слишком церемонясь, вытолкнул из комнаты. Они ещё несколько минут спорили и даже переругивались в коридоре, но вскоре всё смолкло.
Наконец Алёна осталась одна. Выдохнув, она опустилась в кресло. Её до сих пор потряхивало, но… но чёрт возьми, он за неё вступился! Это было так неожиданно и, что уж скрывать, приятно, даже очень…
6
Вечеринка закончена, пошли все на…
Страх и напряжение постепенно отпускали, Алёна почти успокоилась и даже ощутила прилив аппетита, что, в общем-то, не удивительно — все эти дни она толком и не ела.
Выглянув в коридор, она настороженно прислушалась. Никого. Ни шороха, ни звука. Дом явно опустел.
И всё равно на кухню Алёна спускалась чуть ли не на цыпочках. Тут, правда, дело не только в одноклассниках Максима. Само по себе казалось неудобным хозяйничать в этом доме, который был для неё чужим. Особенно она стеснялась рыскать по кухонным шкафам и холодильнику. Словно нарушала границы, вторгаясь на территорию домработницы Веры, которую Жанна Валерьевна отпустила на выходные. Неловко, да, но голод не тётка…
Однако все чашки с едой были плотно, в несколько слоёв обёрнуты пищевой плёнкой. Рвать её Алёна постеснялась. Кто знает этого Максима? Открывать банки тоже не осмелилась и съела лишь помидорину, присыпав красную мякоть солью. Вкусно, но мало. Помедлив, она взяла ещё банан. Там целая связка, рассудила, они не заметит.
Глава 7
— Максим, мне страшно оставлять тебя одного, — вздыхала мать за завтраком. — Сегодня — пятница, а приедем мы только в воскресенье. Как ты тут один? Поедем с нами. Дедушка будет очень рад.