Никто об этом не узнает
Шрифт:
Пыталась читать книгу, но смысл слов не откладывался в голове, а строчки расплывались перед глазами. И слёзы дурацкие катились и катились, падая на страницу.
В конце концов, Алёна отложила книгу, обхватила колени и заплакала, не сдерживаясь. Говорят же, что со слезами уйдёт и боль, ну или хотя бы станет меньше.
Однако вдоволь настрадаться ей не дали. Вскоре за ней заехала Нина, ассистентка отца. Велела быстро собираться к Лилии Генриховне.
Вот уж к старухе-дикторше Алёне сейчас совсем не хотелось! Но раз
Нина гоняла на маленьком и юрком ниссан-марч жизнеутверждающе оранжевого цвета. И сама была такой же: яркой, бойкой, шустрой дюймовочкой.
— А ты чего такая сегодня убитая? — заметила она сразу унылое настроение своей подопечной.
Алёна пробовала увильнуть от неудобного разговора, но Нина вцепилась как питбуль.
— Колись давай, я же вижу! Что случилось? Макс достаёт? Этот может.
Алёна лишь качнула головой.
— А что тогда? Говори давай, мне Дмитрий Николаевич сказал, что я за тебя в ответе. Так что твои проблемы — мои проблемы.
Алёна молчала. Их забота её тронула, но как о таком скажешь?
— Тааак, я кажется поняла. Всё дело в парне, да? Запала на кого-то?
— Ну, нет, — пожала она плечами, — просто понравился.
— Да запала, запала. Когда «просто понравился», с таким скорбным лицом не ходят. Что за парень?
— Из класса.
— Ясно, — довольно хмыкнула Нина. — И что? Внимания не обращает?
— Честно говоря, всё очень сложно. Он сначала плохо ко мне относился. Потом, наоборот, хорошо, мне даже казалось, что я ему нравлюсь по-настоящему.
— Что-нибудь было у вас?
Алёна отвернулась к боковому окну. Помолчав, сказала глухо:
— Мы только гуляли, в кафе ходили и… целовались.
— Не спала с ним? — спросила Нина так запросто, словно о чём-то обыденном.
— Нет! — Алёна уставилась на неё ошарашено. — Конечно, нет!
— То есть целовались и всё? Или просто он тебя в щёчку чмокнул?
— Нет, не просто и не в щёчку, — Алёна почувствовала, как эти самые щёчки горячо зарделись.
— Ну а дальше что? — допытывалась любопытная Нина.
— Ничего. Ведёт себя теперь так, как будто ничего не было. С другими время проводит…
— Ох уж эти малолетки, — хмыкнула Нина. — Всё им кажется, что чем больше у них девок, тем они круче. Ну а ты, подруга, не ходи и не страдай. Он твоими страданиями только упиваться будет и ещё больше тебя мучить.
— Зачем?
— Ну, чтоб потешить собственное эго. Ну и для авторитета среди таких же, как он, тупых малолеток. Ты покажи ему, что тебе вообще плевать на него. То есть наоборот ничего не показывай, а веди себя так, как будто его нет. А ещё лучше — заведи себе другого. Вот увидишь — сразу спохватится. Мужики ведь, даже когда ещё малолетки, все ужасные собственники. Если ты ему хоть чуть-чуть нравилась — увидит тебя с другим и сразу снова воспылает. Так что заведи себе кого-нибудь и не парься.
— Как
— Смешная ты, — улыбнулась Нина, въезжая во двор старухи.
Лилия Генриховна долго не открывала. Алёна даже беспокоиться начала — не случилось ли чего с ней. Всё-таки старый человек, больной и одинокий. Но наконец, послышалось дребезжание, затем щёлкнул замок и дверь приоткрылась.
«Склеп», — в который раз подумалось Алёне.
Квартира у Лилии Генриховны была хоть и просторная, но тёмная и захламлённая донельзя. В лучах солнца, пробивавшихся сквозь тяжёлые портьеры, клубились взвеси пыли. Да и давно немытые окна, мутные и тусклые, крали много света.
У Алёны порой так и чесались руки взять и прибраться, вычистить здесь всё до блеска. Она бы и предложила свою помощь — почему бы немощному не помочь? Но у старухи такой нрав, что лишнее слово сказать страшно. Вдруг обидится на что-нибудь, выводы не те сделает.
Лилия Генриховна, впустив Алёну, сразу, без слов, развернулась и, торопливо работая костлявыми руками, покатила в дальнюю комнату, единственную, что выходила не во двор. Алёна помялась в коридоре, но затем пошла туда же. Может, старуха решила там теперь занятия проводить?
Но старуха с разволнованным видом листала видавший виды талмуд, который оказался телефонным справочником. Потом схватила сотовый, простенький, кнопочный и непривычной маленький, запросто умещавшийся в её узкой, высушенной ладони.
Кому звонила Лилия Генриховна, Алёна не знала, но по обрывкам недосказанных фраз, междометьям и раздражённому тону догадалась — попала та совсем не туда, куда метила.
— Как позвонить в МЧС? — наконец спросила она у Алёны и пожаловалась: — Чёрт ногу сломит в этих быстрых вызовах…
Алёна пожала плечами.
— А что случилось?
— Случилось! Васька вон на дереве застрял, — старуха махнула тощей рукой в сторону окна. — Заскочил, глупый, собак испугался. А теперь орёт и слезть не может.
— Кот ваш?
— Позвонила в ЖЭУ, потом — в полицию. Даже слушать не хотят, мерзавцы. В МЧС…
— Где он? — Алёна подошла к окну, но уже и сама увидела чёрный комок среди пожелтевшей листвы.
Нижние ветки дерева были высоко над землёй, но зато сам тополь рос почти впритык к чьей-то ракушке.
Алёна решительно выбежала на улицу, радуясь про себя, что так удачно оделась сегодня в свободные чёрные брюки-карго и кеды — самое то для лазания по деревьям. Ловко взобравшись на крышу гаража, она подпрыгнула и ухватилась руками за нижний сук. Подтянулась, закинула ногу, перебросила вес. Держась руками за шершавый ствол, встала на ноги. Присмотрела ещё одну ветвь потолще, одной рукой взялась за неё, второй, на всякий случай, — за соседнюю. Снова подтянулась, встала на ноги… Давненько она не лазала по деревьям, но сноровку, оказывается, не растеряла.