Но-о, Леокадия !

Кульмова Иоанна

Но речь шла не о витрине, а о стеклянном павильоне, где висели картины Вольдемара Ленского и стояли его всевозможные скульптуры. Теперь здесь ежедневно, с одиннадцати до двух, под стеклянным потолком летала Леокадия.

– Вообще-то я не произведение Вольдемара Ленского, - рассуждала Леокадия, беседуя с Алоизом.
– Но на Шестиконном сквере нету выставок, а у него есть. Ну что ж, каждый летает где может!

Вольдемар Ленский был очень благодарен Леокадии за то, что она летает в павильоне и потому часто приглашал Леокадию

и Алоиза в золотисто-коричневое кафе. А пока они дожидались мороженого, читал Леокадии нотации.

– Знаешь, Леокадия, ты летаешь слишком низко.

Или же:

– Знаешь, Леокадия, крылья у тебя какие-то бесцветные.

А то еще:

– Знаешь, Леокадия, у тебя слишком лошадиные движения.

Это была правда, ведь наступил май, в павильоне некуда было податься от мух, и Леокадии приходилось отгонять их хвостом. Но еще печальнее оказалась история с аспарагусами, которых сперва было очень много, а потом они стали вдруг редеть. И наконец смотрительница, спрятавшись в уголке, увидела как Леокадия щиплет аспарагусы. Она тут же помчалась к Вольдемару Ленскому.

– Господин Вольдемар!
– кричала она на бегу.
– Эта Неконь на самом-то деле - настоящий конь! Пасется в аспарагусах!

Тогда Вольдемар Ленский пригласил Алоиза с Леокадией в золотисто-коричневое кафе и, пока они поедали шоколадное мороженое со взбитыми сливками заявил:

– Знаешь, Леокадия, говорят, что ты конь. Ну просто самая натуральная лошадь. Смотри, чтобы об этом никто не узнал. Подлинное ПРОИЗВЕДЕНИЕ ИСКУССТВА не может быть лошадью!

А потом накричал на Алоиза.

– Не желаю, чтоб моя Леокадия водила знакомство с извозчиком.

На другой день Алоиз не купил себе билет на выставку, а Леокадия, пытаясь хоть чем-то утешиться, подолгу порхала между колоннами и даже, тихонько напевая, пролетала сквозь скульптуры, пока какие-то две Высокие Гостьи, любовавшиеся картинами и дырявыми скульптурами, словом, подлинными ПРОИЗВЕДЕНИЯМИ ИСКУССТВА, не стали внимательно прислушиваться.

– Там кто-то ржет, - удивилась первая Высокая Гостья.

– О, Боже мой!
– застонала вторая Высокая Гостья.
– Как это неэстетично! Я просто в шоке!

– Ну и запах же здесь, как будто в конюшне!
– поморщилась первая Высокая Гостья.

А потом замахала перчатками вместо веера и даже достала из сумочки букетик фиалок и поднесла его к носу. Она не знала, бедняга, что Леокадия обожает запах фиалок, что именно сегодня ей хотелось найти в них утешение, и сейчас она снизит полет и потянется губами к фиалкам.

– Караул!
– закричали обе Высокие Гостьи.
– Какой кошмар! Здесь кобыла! Она летает!

И как только Высокие Гостьи подняли крик, тотчас же явился Вольдемар Ленский.

– Как ты смеешь, Леокадия!
– возмутился он.
– Ты что, обалдела?!

А Леокадия танцевала под потолком с букетиком фиалок в зубах. Живот у нее был до отказа набит весной,

и она наконец-то снова была конем, настоящим, крылатым, и к тому же летающим конем.

– Это вовсе не лошадь, - объяснял Высоким Гостьям Вольдемар Ленский.
– Это ПРОИЗВЕДЕНИЕ ИСКУССТВА.

Тогда Леокадия опустилась на землю, повернулась к нему задом и слегка проехалась хвостом по его физиономии.

– Я тоже просто в шоке!
– сказала она.
– Но не бойтесь, брыкаться не стану! Это было бы слишком НЕЭСТЕТИЧНО!

ЛЕОКАДИЯ И ПРИМЕР

– Так, может, все-таки сбреем крылышки?
– спросил Парикмахер.

Но все же ему было немного жаль чудесных крыльев Леокадии.

– А что, если мы их немного ЗАМАСКИРУЕМ? Ты будешь - эдакий нелетающий Неконь. С украшениями по бокам.

– Отлично!
– обрадовалась Леокадия.
– Пусть они выглядят совсем как искусственные.

– А еще мы их возьмем да и покрасим... Знаешь, многие женщины, когда хотят устроиться на работу, красят волосы.

– В лиловый цвет, - подхватила Леокадия.
– Я буду похожа на рождественского ангелочка.

И когда она, наконец, вышла от парикмахера с лиловыми крыльями и в лиловом фартуке, был уже вечер, а вечер и сам по себе лиловый.

– Ты прямо светишься, Леокадия, - восхитился Алоиз.
– А, может, тебя лучше использовать вместо неона? Для рекламы?

Но днем оказалось, что Леокадия выглядит очень серо и невзрачно, так невзрачно, что ее с трудом удавалось различить у кустов сирени, тем более, что и сирень была лиловая.

– Соловей днем тоже серый, а ночью он поет, - утешала себя Леокадия.
– Похожа я на соловья, Алоиз?

– Чуть-чуть в профиль, - отвечал Алоиз.
– Но только когда не поешь.

– А я никогда не пою с набитым ртом, - отвечала Леокадия, потянувшись за еще одним пучком салата.
– С набитым ртом я думаю. И знаешь, что я придумала, Алоиз? Я дам объявление в газету.

На другой день в "Городской газете" появилось объявление:

Я НЕ ЛЕТАЮ. Я НЕ КОНЬ.

ИЩУ РАБОТУ. ШЕСТИКОННЫЙ СКВЕР

Бурный майский ливень ни для кого не был помехой. После обеда в Шестиконном сквере выстроилась огромная очередь из женщин с зонтиками. Все они искали помощницу по хозяйству, и мечтали, чтобы ею стала Леокадия.

– Я могла бы обслужить сразу всех, - рассудила Леокадия.
– Я ведь умею ле...

– Тихо, - оборвал ее Алоиз, - никто не хочет, чтобы его помощница умела делать то, чего не умеет он сам.

Тогда Леокадия решила выбрать сама какую-нибудь из женщин под зонтиком.

Она подошла к первой попавшейся и спросила:

– Вы любите клевер?

– Терпеть не могу!
– ответила та.

– Прощайте!
– кивнула Леокадия и подошла к другой.

– А вы любите ливер?

– Обожаю!
– воскликнула та, испугавшись" что Леокадия и с ней распрощается.