Но-о, Леокадия !

Кульмова Иоанна

– Это все оттого, что у тебя нет детей, Алоиз, - вздохнула Леокадия и принялась щипать траву на давно нестриженном газоне.

– Если бы у меня были дети, - продолжала она, - я непременно отправила бы их в школу, чтобы они ОТУЧИЛИСЬ летать. Я теперь согласилась бы походить в школу, чтобы от всего ОТУЧИТЬСЯ.

– Слишком поздно, для таких старых лошадей школ нет.

Леокадия оскалила зубы.

– По-твоему так выглядят зубы старой лошади?

– Я думаю, ты могла бы учиться в школе для взрослых, - уступил Алоиз,

чтобы не ссориться.
– Прошла бы какой-нибудь ускоренный курс.

– КУРС!
– обрадовалась Леокадия.
– Правильно! Помнишь, когда у нас с тобой была пролетка, мы всегда КУРСИРОВАЛИ!

Истратив последние деньги, она записалась на курсы вагоновожатых. И правильно поступила - дело у нее пошло хорошо, и уже через неделю она совершенно самостоятельно водила трамвай номер тринадцать с Мельничной площади до Горелого лесочка.

Больше всего Леокадия любила дергать за звонок и уплетать на конечной остановке бутерброды с зеленью.

– Совсем как прежде, - говорила она.
– Зимние веселые бубенчики, торба с овсом после каждого круга... Трамвай похож на свадебный поезд... Сани за санями, звенят звоночки...

Только теперь, кажется, она была по-настоящему счастлива. Ее не огорчало даже то, что на билеты для Алоиза уходило ужасно много мелочи. А ему очень нравилось новое занятие Леокадии и он не пропускал ни одного рейса. Иногда Алоиз приносил с собой любимый старый кнут, и, когда никто не видел, щелкал им над головой у Вожатого, то есть у Леокадии.

– Но-о, Леокадия!
– говорил он тихонько, и Леокадии казалось, будто и в самом деле вернулись старые добрые времена, и она снова стала честной трудовой кобылой, в поте лица добывающей ежедневную порцию овса.

Днем улицы пролетали мимо нее как на крыльях и по ночам ей снова снились полеты. А как только сны вернулись, лопатки у Леокадии стали чесаться и ночью и днем, и она часто просила Алоиза:

– Почеши мне лопатки, Алоиз!

– Это не дело, Леокадия, - вздыхал он.
– Я знаю, о чем ты думаешь. Но Вожатый не может летать.

– Почему?
– удивлялась Леокадия.

И когда трамвай был пуст, она вылетала через переднюю площадку, и минутку летела над первым вагоном, а вагон ехал без Вожатого. Алоиз все пытался объяснить Леокадии, что она поступает не слишком благоразумно, но она отвечала:

– А с какой стати я должна быть слишком благоразумной?
– и добавляла: - Хватит того, что я хоть чуточку благоразумна.

– Но Кондуктор о чем-то догадывается. Он так странно на тебя смотрит.

– Ах, он наверно думает, что у меня нет билета! И вообще - не могу же я вдруг перестать летать!

Как крылаты рассветы весною!

Облака плывут надо мною.

Скверы, улочки вслед переулку

Так и рвутся скорей на прогулку.

Рядом с ними молочная пляшет,

Белым тентом как крыльями машет.

Днем я вижу все это воочью,

Не летать же мне по небу

ночью!

– Зато кроме меня да двух-трех соловьев никто тебя не увидит, заметил Алоиз.

– Взлететь к луне и звездам? Ну нет, я не настолько ПОЭТИЧНА. Предпочитаю летать нормально, по-человечески, днем!

И все чаще она вылетала через переднюю площадку на маленькие прогулки.

– Леокадия!
– увещевал ее Алоиз.
– Ты дождешься! Будет авария!

В ответ на это Леокадия показывала ему надпись:

ВСТУПАТЬ В РАЗГОВОРЫ

С ВАГОНОВОЖАТЫМ ЗАПРЕЩАЕТСЯ

Тогда Алоиз сделал ей другую надпись:

ВАГОНОВОЖАТОМУ ВЫЛЕТАТЬ

ИЗ ВАГОНА СТРОГО ВОСПРЕЩАЕТСЯ

– Этот запрет не в счет, - возразила Леокадия.
– Отцы Города о нем ничего не знают.

А поскольку Кондуктор мирно подремывал в пустом вагоне, Леокадия воскликнула:

– Но-о, Леокадия!

И вылетела из вагона через переднюю площадку. Но она летела не над трамваем, а чуточку впереди, чтобы в случае опасности вернуться в головной вагон и притормозить. Дул резкий ветер и, быть может, поэтому она не заметила, что на перекрестке Старомодной и Неизменной улиц красный свет, а это означало - проезд закрыт.

– Эй, там, наверху!
– воскликнул Сержант полиции, стоявший на углу Старомодной и Неизменной.
– Что вы лезете прямо на красный свет?!

Он подпрыгнул и схватил Леокадию за правое копыто.

– Отпустите меня! Может быть несчастный случай!

– Конечно, может! Ведь у вас, небось, и водительских прав нет.

– Ну, уж в трамвае-то я имею право ездить!
– заявила Леокадия.

– Такие права есть у каждого. А у некоторых имеются даже проезд...

Он, наверное, хотел сказать - "проездные билеты", но не успел мимо него промчался на полном ходу разогнавшийся Тринадцатый.

– Стоп! Стоп!
– крикнул Сержант, вынул свисток и даже сплюнул от волнения.

– Ну и что толку?
– рассердилась Леокадия.
– Трамвай тоже плевать на вас хотел!

Взмахнув крыльями она полетела вдогонку за Тринадцатым, потому что Алоиз никак не мог его остановить. Трамвай чуть было не налетел на какую-то машину и Леокадия предотвратила аварию в самый последний момент.

– Я выхожу, Леокадия, - сказал Алоиз.

– Нельзя, - ответила Леокадия, - это еще не остановка.

– Я выхожу из игры. И тебе советую больше не играть в эти игры.

Впрочем, на этот раз совет был совсем не обязателен. Сержант наконец догнал Тринадцатый и вежливо посоветовал Леокадии подыскать себе другую работу.

– Вам легко говорить. А какую?

– Какую-нибудь полегче. А то здесь вы можете СЫГРАТЬ В ЯЩИК.

– Какой еще ЯЩИК?
– спросила потом Леокадия Алоиза.
– В каком ящике я могу уместиться? Ведь из любого торчали бы мои крылья.

– Ящик тебе не подходит. Тебе нужен простор, Леокадия.