Но-о, Леокадия !
Шрифт:
– Это все оттого, что у тебя нет детей, Алоиз, - вздохнула Леокадия и принялась щипать траву на давно нестриженном газоне.
– Если бы у меня были дети, - продолжала она, - я непременно отправила бы их в школу, чтобы они ОТУЧИЛИСЬ летать. Я теперь согласилась бы походить в школу, чтобы от всего ОТУЧИТЬСЯ.
– Слишком поздно, для таких старых лошадей школ нет.
Леокадия оскалила зубы.
– По-твоему так выглядят зубы старой лошади?
– Я думаю, ты могла бы учиться в школе для взрослых, - уступил Алоиз,
– Прошла бы какой-нибудь ускоренный курс.
– КУРС!
– обрадовалась Леокадия.
– Правильно! Помнишь, когда у нас с тобой была пролетка, мы всегда КУРСИРОВАЛИ!
Истратив последние деньги, она записалась на курсы вагоновожатых. И правильно поступила - дело у нее пошло хорошо, и уже через неделю она совершенно самостоятельно водила трамвай номер тринадцать с Мельничной площади до Горелого лесочка.
Больше всего Леокадия любила дергать за звонок и уплетать на конечной остановке бутерброды с зеленью.
– Совсем как прежде, - говорила она.
– Зимние веселые бубенчики, торба с овсом после каждого круга... Трамвай похож на свадебный поезд... Сани за санями, звенят звоночки...
Только теперь, кажется, она была по-настоящему счастлива. Ее не огорчало даже то, что на билеты для Алоиза уходило ужасно много мелочи. А ему очень нравилось новое занятие Леокадии и он не пропускал ни одного рейса. Иногда Алоиз приносил с собой любимый старый кнут, и, когда никто не видел, щелкал им над головой у Вожатого, то есть у Леокадии.
– Но-о, Леокадия!
– говорил он тихонько, и Леокадии казалось, будто и в самом деле вернулись старые добрые времена, и она снова стала честной трудовой кобылой, в поте лица добывающей ежедневную порцию овса.
Днем улицы пролетали мимо нее как на крыльях и по ночам ей снова снились полеты. А как только сны вернулись, лопатки у Леокадии стали чесаться и ночью и днем, и она часто просила Алоиза:
– Почеши мне лопатки, Алоиз!
– Это не дело, Леокадия, - вздыхал он.
– Я знаю, о чем ты думаешь. Но Вожатый не может летать.
– Почему?
– удивлялась Леокадия.
И когда трамвай был пуст, она вылетала через переднюю площадку, и минутку летела над первым вагоном, а вагон ехал без Вожатого. Алоиз все пытался объяснить Леокадии, что она поступает не слишком благоразумно, но она отвечала:
– А с какой стати я должна быть слишком благоразумной?
– и добавляла: - Хватит того, что я хоть чуточку благоразумна.
– Но Кондуктор о чем-то догадывается. Он так странно на тебя смотрит.
– Ах, он наверно думает, что у меня нет билета! И вообще - не могу же я вдруг перестать летать!
Как крылаты рассветы весною!
Облака плывут надо мною.
Скверы, улочки вслед переулку
Так и рвутся скорей на прогулку.
Рядом с ними молочная пляшет,
Белым тентом как крыльями машет.
Днем я вижу все это воочью,
Не летать же мне по небу
– Зато кроме меня да двух-трех соловьев никто тебя не увидит, заметил Алоиз.
– Взлететь к луне и звездам? Ну нет, я не настолько ПОЭТИЧНА. Предпочитаю летать нормально, по-человечески, днем!
И все чаще она вылетала через переднюю площадку на маленькие прогулки.
– Леокадия!
– увещевал ее Алоиз.
– Ты дождешься! Будет авария!
В ответ на это Леокадия показывала ему надпись:
ВСТУПАТЬ В РАЗГОВОРЫ
С ВАГОНОВОЖАТЫМ ЗАПРЕЩАЕТСЯ
Тогда Алоиз сделал ей другую надпись:
ВАГОНОВОЖАТОМУ ВЫЛЕТАТЬ
ИЗ ВАГОНА СТРОГО ВОСПРЕЩАЕТСЯ
– Этот запрет не в счет, - возразила Леокадия.
– Отцы Города о нем ничего не знают.
А поскольку Кондуктор мирно подремывал в пустом вагоне, Леокадия воскликнула:
– Но-о, Леокадия!
И вылетела из вагона через переднюю площадку. Но она летела не над трамваем, а чуточку впереди, чтобы в случае опасности вернуться в головной вагон и притормозить. Дул резкий ветер и, быть может, поэтому она не заметила, что на перекрестке Старомодной и Неизменной улиц красный свет, а это означало - проезд закрыт.
– Эй, там, наверху!
– воскликнул Сержант полиции, стоявший на углу Старомодной и Неизменной.
– Что вы лезете прямо на красный свет?!
Он подпрыгнул и схватил Леокадию за правое копыто.
– Отпустите меня! Может быть несчастный случай!
– Конечно, может! Ведь у вас, небось, и водительских прав нет.
– Ну, уж в трамвае-то я имею право ездить!
– заявила Леокадия.
– Такие права есть у каждого. А у некоторых имеются даже проезд...
Он, наверное, хотел сказать - "проездные билеты", но не успел мимо него промчался на полном ходу разогнавшийся Тринадцатый.
– Стоп! Стоп!
– крикнул Сержант, вынул свисток и даже сплюнул от волнения.
– Ну и что толку?
– рассердилась Леокадия.
– Трамвай тоже плевать на вас хотел!
Взмахнув крыльями она полетела вдогонку за Тринадцатым, потому что Алоиз никак не мог его остановить. Трамвай чуть было не налетел на какую-то машину и Леокадия предотвратила аварию в самый последний момент.
– Я выхожу, Леокадия, - сказал Алоиз.
– Нельзя, - ответила Леокадия, - это еще не остановка.
– Я выхожу из игры. И тебе советую больше не играть в эти игры.
Впрочем, на этот раз совет был совсем не обязателен. Сержант наконец догнал Тринадцатый и вежливо посоветовал Леокадии подыскать себе другую работу.
– Вам легко говорить. А какую?
– Какую-нибудь полегче. А то здесь вы можете СЫГРАТЬ В ЯЩИК.
– Какой еще ЯЩИК?
– спросила потом Леокадия Алоиза.
– В каком ящике я могу уместиться? Ведь из любого торчали бы мои крылья.
– Ящик тебе не подходит. Тебе нужен простор, Леокадия.