Но-о, Леокадия !
Шрифт:
– Не сбрею, - простонал Алоиз, корчась от боли.
– Но ведь НА БОРОДЕ далеко не улетишь!
– Ты можешь летать НА КРЫЛЬЯХ!
– воскликнула Леокадия.
– Садись на меня верхом и НО-О, ЛЕОКАДИЯ!
Они поднялись невысоко и немного полетали над дорожками, а медведи и обезьяны задрали головы вверх.
– Как приятно встретить кого-то кто с тобой НА ОДНОМ УРОВНЕ! обрадовалась жирафа.
– У нас тут, наверху, неплохая погода, не правда ли?
– Дует будь здоров, - отвечал Алоиз.
– Ты слишком
Ничего не поделаешь, приходится...
– вздохнула Леокадия.
– Знаешь, я что-то устала.
Они перемахнули через стену Зоопарка и приземлились неподалеку от ворот. Как раз в эту минуту ворота отворились и из них выбежал Директор.
– Красиво получается, ничего не скажешь!
– закричал он.
– Правда?
– обрадовалась Леокадия.
– Полеты в рабочее время?! Ведь Алоиз должен сидеть в клетке!
– Ну и ну, даже полетать нельзя?
– удивилась Леокадия.
– Я тут ни при чем, - вмешался в разговор Алоиз.
– Во всем виноват Тигр.
– Всегда так! Человек летает, а виноват Тигр!
– разозлился Директор.
– Завтра накроем клетку сверху - и крышка!
– И крышка!
– пропела Леокадия.
– И до свидания!
И вместе с Алоизом побежала в сторону Шестиконного сквера. Ведь там они были ДОМА. Но дом этот был далеко и Алоиз снова взобрался на спину Леокадии. Они осторожно полетели над мостовой, все время следя за тем, как бы Леокадия не задела копытом трамвайную дугу и не зацепилась крылом за провода.
– Ну где тут дорожные знаки?
– сердилась Леокадия.
– Должны быть указатели: ВЕРХНИЙ ПЕРЕКРЕСТОК, ЛЕВЫЙ ВЕРХНИЙ ПОВОРОТ, ВЕРХНИЙ ПРОЕЗД ЗАКРЫТ. И портрет коня на белом фоне.
И вдруг она увидела на столбе объявление: ВЕРХНИЙ ПРОЕЗД ЗАКРЫТ!
– Твоя фотография!
– воскликнул Алоиз.
– Это Директор Зоопарка объявил розыск! Видишь надпись?
– Надпись?
– удивилась Леокадия.
– Я все равно не сумею ее прочесть. У меня же нет очков. Прочти-ка ты Алоиз!
– ИЗ ЗООПАРКА СБЕЖАЛА КРЫЛАТАЯ ЛОШАДЬ, - прочел он.
– НАШЕДШЕГО ПРОСИМ ДОСТАВИТЬ В ЗООПАРК. ВОЗНАГРАЖДЕНИЕ ГАРАНТИРУЕМ. Давай-ка поднимемся выше, Леокадия.
– Ну, наконец-то ты меня учишь правилам безопасности! обрадовалась Леокадия.
Город становился все меньше и меньше, и наконец, когда он стал совсем маленьким, Леокадия полетела вниз и опустилась в самом центре, потому что тут, в центре, находился Шестиконный сквер. При этом пострадало несколько хрупких веточек и облетело несколько листиков сирени, а с земли поднялось облако пыли, да так и остановилось над Старой площадью.
– Что это, атомная бомба?
– спрашивали любопытные прохожие.
– Да нет, это мои дети стреляют из пистолета. Бертолетовой солью, - отвечала Аптекарша.
– Когда же и поиграть, как не в праздники!
Алоиз
– Ну, слава Богу, мы ДОМА, - вздохнул он.
А тем временем почти все дети со Старой площади примчались на Шестиконный сквер, но никто из них больше не стрелял.
– Ура!
– кричали они.
– Леокадия научилась летать!
И спрашивали:
– И как это у тебя получилось, Леокадия?
– Очень просто, - отвечала она.
– Нужно только так разозлить Тигра, чтобы он схватил твоего друга за бороду, и тогда сразу взлетишь. Но лучше не летайте, а то всякие там Директора расклеют объявления и за деньги вернут вас в клетку.
ЛЕОКАДИЯ И НЕТ
– Ищут крылатого коня, Леокадия, значит ты не можешь быть крылатым конем, - заметил Алоиз.
– Ты можешь быть или НЕКРЫЛАТЫМ КОНЕМ или КРЫЛАТЫМ НЕКОНЕМ.
– Уж лучше мне быть КРЫЛАТЫМ НЕКОНЕМ. Когда я была КРЫЛАТЫМ КОНЕМ, я не могла найти работу, может КРЫЛАТОМУ НЕКОНЮ больше повезет?
– А если это НЕ КОНЬ, то кто?
– спрашивали дети.
– НЕКОНЬ это НЕКОНЬ и больше никто. Все равно как НЕТОПЫРЬ это НЕТОПЫРЬ. Никто не скажет, что он ТОПЫРЬ или кто-то там еще.
Дети взяли у Парикмахера закрытый белый фартук и натянули его на Леокадию, завязав тесемки на спине, так что видны были только голова, ноги, крылья и хвост. А потом на обеих сторонах фартука черной краской написали: "Леокадия НЕКОНЬ".
– Это такая фамилия, - решила Леокадия.
– Нет у меня ни Мамы - в наседку Алоиз не верит!
– ни Папы, ни родословной, но зато есть фамилия. Жаль только, что и она начинается с НЕ.
И запела:
Я теперь не знаю, кто я,
Но скажу вам, не тая,
Если я не знаю - кто я
Знаю точно, кто не я.
А впрочем, что было то было,
Но снова не повторится.
Я нынче уже не кобыла,
Хотя и не стала орлицей.
– Соловьем тебя тоже не назовешь, Леокадия, - рассмеялся Алоиз.
Но хотя Леокадия не была соловьем, она все праздники тренировалась. Ей хотелось научиться как следует летать в фартуке, и у нее это неплохо получалось. Она делала круги над Старой площадью, состязаясь со стаей голубей и со стрижами, а соседи высовывались из окон, и кричали: "Давай! Леокадия! Давай!" или "Но-о, Леокадия!".
Дни стояли такие яркие, что она стыдилась своего белого, унылого фартука.
– Я хотела бы стать похожей на писанку, на пестрое пасхальное яичко. На ЛЕТАЮЩУЮ писанку.
Дети, живущие на Старой площади, принесли остатки красок, которыми они разрисовывали писанки, и обрызгали ими фартук.
– Куда лучше, чем это делают голуби, - обрадовалась Леокадия.
– Я слышала такое слово - ташизм, а у нас получился ПТАШИЗМ, да еще цветной.
Когда все многоцветно,
Так празднично и ярко,