Но-о, Леокадия !
Шрифт:
И они полетели в золотисто-коричневое кафе, где не были очень-очень давно. И заказали по порции шоколадного мороженого со взбитыми сливками.
– Хорошенькое воскресеньице! Ничего не скажешь!
– прошипела Официантка.
– Очень хорошее. Нам оно вполне по вкусу, - согласилась Леокадия.
– Я с лошадьми не разговариваю, - буркнула Официантка и удалилась.
– Ты дал ей на чай?
– спросила Леокадия.
– Она, наверное, предпочла бы поговорить с грузчиками. За что она меня не
– Она никого не любит, - отвечал Алоиз.
– Но ведь я не никто! Меня надо любить!
Сказав это, Леокадия тщательно вылизала вазочку из-под мороженого и одним прыжком перемахнула через низенькую загородку, потом галопом помчалась к фонтану, украшавшему газон перед Ратушей, раскинула крылья и, влетев в самую середину водяной струи, стала плескаться и прыгать, радуясь сверкающим на солнце каплям. И тут Алоиз увидел какого-то Господина, который бежал по газону прямо к маленькому бассейну под фонтаном, словно бы хотел оттуда напиться.
– Не пейте отсюда!
– закричала Леокадия.
– Я в этой воде купалась.
Тогда Господин быстро отступил, посмотрел вверх, на Леокадию и издал громкий вопль.
– Зачем же устраивать скандал?
– удивилась Леокадия.
– Я не такая уж грязная.
– Да, ты такая, такая...
– прошептал незнакомец.
– Ничего подобного, - возмутилась Леокадия.
– Я моюсь каждый день. Алоиз чистит меня скребницей.
– Тебя - скребницей?
– поразился Господин.
– Чистит скребницей Пегаса?
– И вовсе не скребницей Пегаса, а МОЕЙ собственной. А вы говорите, что я грязная.
– Я не говорил, что ты грязная. Я хотел сказать, что ты такая... НАСТОЯЩАЯ. Наконец-то я тебя нашел.
– А вы ее не теряли!
– вмешался Алоиз.
– Леокадия МОЯ.
– Извини, Алоиз! Но это ты МОЙ!
– вскричала Леокадия.
– Ради Бога, Леокадия, не говори со мной свысока!
– обиделся Алоиз.
– Это невежливо.
– Только не вздумай снижаться!
– воскликнул Господин.
– Покажи ему, что ты знаменитый Пегас, конь, возносящий поэтов на вершину вдохновения.
– Пегас? Очень может быть, я иногда и сама так думаю.
– Что-то я никак не пойму, Леокадия! Какого лешего ты разговариваешь с незнакомым?
– встревожился Алоиз.
– Ты никогда меня не понимал, Алоиз! Не понимал, что я - Пегас!
– Может, и так, - пожал плечами Алоиз.
– До свидания.
– Алоиз!
– воскликнула Леокадия и, взмахнув крыльями, опустилась на землю.
– Останься со мной, - попросил Господин, - а то я утоплюсь в этом пруду. Я как раз собирался это сделать, потому что я Поэт без Пегаса.
– А я Пегас без Поэта. Скажи, Пегас помогает всем поэтам писать стихи?
– Ну нет, ты должна помогать только мне. Быть моим собственным Пегасом.
– Я очень тронута, - улыбнулась Леокадия.
– Меня зовут Леокадия.
– Это не самое лучшее имя для Пегаса. Но ничего, я буду называть тебя МУЗОЙ.
– Музой? Ну что же, я работала в Музее. Там было много булочек с салатом.
Но у Поэта не было денег ни на булочки с салатом, ни на морковку. Деньги он тратил на вина разных цветов и оттенков, которые имелись в избытке в маленьком прокуренном баре на Можжевеловой улице.
– Я вовсе не люблю вино!
– уверял он.
– Но мне нравится глядеть сквозь бокал на красного Пегаса, золотистого Пегаса, белого Пегаса, который сидит напротив и отныне будет только моим. Давай взлетим высоко под облака и там я сочиню настоящее стихотворение, о моя Муза, Леокадия! Но вскоре у Поэта разболелась голова и он больше не думал ни про стихи, ни про полеты. Они тихонько побрели по Можжевеловой улице, и Леокадия тоже не думала ни про стихи, ни про полеты, а все искала глазами в одном из домов окошко на седьмом этаже.
– Интересно знать, где сейчас Алоиз? И не посыпает ли ему Вдова носки нафталином?
– Ты что-то сказала, Леокадия?
– спросил Поэт.
– Да, сказала. Я охотно съела бы сейчас морковку.
– Ты слишком требовательный Пегас. Сделай так, чтобы на меня снизошло вдохновение, я напишу стихи, продам в "Стихотворную газету" и куплю тебе мешок морковки.
– ЧТО снизошло?
– Вдохновение. Это такое состояние, когда хочется писать стихи. Ну, словом, хорошее настроение.
– Хорошее настроение я могу выдавать тебе целыми охапками. В моем заветном тайнике его великое множество. Но разве у тебя самого не бывает хорошего настроения?
– Нет, никогда, потому что мир устроен очень скверно, жизнь скверная, а люди меня не понимают... Они-то как раз хуже всего.
– Подумать только!
– воскликнула Леокадия.
– А сам ты - разве не человек?
ЛЕОКАДИЯ И ДУШЕИЗЛИЯНИЯ
Леокадии очень хотелось повидать Алоиза.
Алоизу очень хотелось повидать Леокадию.
Но Поэт об этом не догадывался, он не думал ни о ком и ни о чем только о себе. И потому был уверен, что Пегас навсегда останется его личным Пегасом, то есть Леокадия всю жизнь будет только его Леокадией. Он шагал и шагал по улицам Столицы, и все говорил и говорил о стихах, которых не написал, и о Поэте, то есть о себе.
"Я предпочла бы почаще менять Поэтов, - думала Леокадия, например, каждый час".
Но она не могла об этом долго думать, потому что никакой еды у нее не было, и ночь казалась страшно длинной, хотя это была одна из самых коротких ночей в году.