Но-о, Леокадия !
Шрифт:
– Как ужасно, что я появился на свет в этом ужасном мире! говорил Поэт.
– Ужасно, что ты появился, - поддакивала Леокадия.
– Кому в этом недобром мире нужны Поэты?
– вздыхал Поэт.
– Кому они нужны?!
– соглашалась Леокадия.
– Никому меня не жалко, - продолжал Поэт.
– Никому, - соглашалась Леокадия.
А Поэт радовался, что Леокадия ему поддакивает.
– Знаешь, давай поговорим немного о Лошадях, - предложила Леокадия, лишь бы
– Прекрасно!
– воскликнул Поэт.
– Давай поговорим о тебе. Я тебе нравлюсь?
– У тебя нет бороды, - отвечала Леокадия.
– И лошадь ты тоже не сумеешь запрячь. А я ведь Пегас из тринадцатой пролетки. Меня запрягал извозчик.
– Поэт...
– начал было Поэт.
– Оглобля...
– фыркнула Леокадия и пошла своей дорогой.
Но Поэт догнал ее, громко декламируя на ходу:
О, Муза музыкальная, в моем мозгу
Стань музыкой и музицируй для меня, как...
– Как кто?
– спросила Леокадия.
– Подскажи мне, я дальше не знаю.
– Как муха, - отозвалась Леокадия.
– Музицируй для меня как муха! Великолепно!
– До свидания.
– Куда ты идешь, Леокадия?
– Домой.
– А где твой дом?
– В кустах сирени на Шестиконном сквере. Там мы ДОМА. Я и Алоиз.
И вдруг Леокадия почувствовала, что Алоиз наверняка сейчас на Шестиконном сквере, и все эти прогулки по Столице еще бессмысленней, чем ей казалось, и не успел Поэт и слова вымолвить, как она полетела ДОМОЙ.
– Добрый вечер, Алоиз, - поздоровалась она. Алоиз открыл глаза.
– Только, пожалуйста, не думай, Леокадия, что я тебя жду, пробормотал он.
– Я сейчас на Можжевеловой улице, у Вдовы, и никогда сюда не вернусь.
– Вот и отлично, - согласилась Леокадия.
– И я тоже.
ЛЕОКАДИЯ И ПОЭЗИЯ
Они проснулись в полдень от громкого возгласа:
– Приветствую вас!
Это был Поэт. Он предстал перед ними непричесанный и сонный, но зато в элегантном черном бархатном костюме и в белой рубашке с черной бабочкой.
– Кто-то умер?
– спросила Леокадия.
– Нет, это я купил новый костюм, в честь своего Пегаса, на те деньги, которые мне заплатили за стихи о тебе.
О, Муза музыкальная, в моем мозгу...
– Замолчи, пожалуйста, - попросила Леокадия.
– Я с утра еще ничего не ела.
– Ничего удивительного, бар на Можжевеловой пока закрыт, и я тоже еще ничего не пил, - отвечал Поэт.
Тогда Леокадия и Алоиз пригласили его на завтрак в диетическую столовую возле Старой площади. Но Поэт сидел за столом с недовольным видом.
– Пегас в молоке...
– говорил он, подняв вверх стакан с молоком. Тебя почти не видно...
–
– Выньте ее и дело с концом.
– Музицируй для меня как муха...
– продекламировал Поэт и выпил молоко вместе с мухой.
– О чем ты сейчас думаешь, Леокадия?
– О том, что придется отпустить длинный хвост. В этом году и правда жутко много мух.
– Я буду тебе его расчесывать. Хорошо? И перья тоже. Поэт должен заботиться о своем Пегасе.
Но Поэт вовсе не умел заботиться о Пегасе, во всяком случае о его перьях. Он безжалостно драл и вырывал их, так что вокруг было белым бело от пуха, а прохожие, очутившиеся на Шестиконном сквере, удивлялись:
– Смотрите, снег! Снег в июне!
– Ну ничего, все эти перья я соберу и каждым напишу НАСТОЯЩЕЕ СТИХОТВОРЕНИЕ.
– Ну уж нет, клянусь оглоблей, я на это не согласна! рассердилась Леокадия.
– Лучше перестань меня расчесывать.
И все же ей нравилось, что Поэт сочиняет в ее честь стихи и носит галстук-бабочку.
– Видишь, Алоиз, а ты ради меня ничего не носил!
– Ради тебя я ношу бороду. Но для такой глупой кобылы как ты, не стоило стараться.
– Пегас это не кобыла!
– воскликнул Поэт.
– Конечно, нет!
– согласилась Леокадия.
– Пегас это Муза. А Муза это я.
И отправилась с Поэтом на Можжевеловую в маленький прокуренный бар.
– Мы сейчас взлетим под облака и я напишу мое первое Настоящее Стихотворение и стану Настоящим Поэтом.
– Ничего не выйдет, - сказала Леокадия.
– На небе ни единого облачка.
– Тогда выпей со мной и мы перейдем на ВЫ.
Они выпили вина, чтобы перейти на ВЫ, а потом за то, чтобы перейти на ТЫ, а потом опять на ВЫ, и опять на ТЫ, а после этого Леокадия взлетела под потолок и запела Настоящую Песенку:
Неужто вам коней не жаль?
Мы были так дружны.
Возили вас в любую даль,
А нынче не нужны.
Не встретишь нигде боевых рысаков,
Отправлены дрожки в сарай,
Не слышно веселого стука подков,
Лишь громко грохочет трамвай!
Но старая песня как прежде жива.
А в ней есть такие слова:
Берегите лошадок!
Старых кляч, скакунов!
Пусть всегда раздается
Звонкий цокот подков!
Потом Леокадия спустилась вниз, к столику, за которым сидел Поэт, и вздохнула:
– Дурацкая песенка!
Но все посетители бара на Можжевеловой хлопали в ладоши и пели:
Берегите лошадок!
Старых кляч, скакунов!
Пусть всегда раздается
Звонкий цокот подков!
– Ты очень красиво летала!
– похвалил Поэт.