Ночь с пылким негодяем
Шрифт:
— Что это? Вы плачете? — Сэйнт прижал губы к ее щеке, перехватывая покатившуюся слезинку. — Мне больше нравится, когда вы сердитесь.
Кэтрин шмыгнула носом, покачала головой и тихонько засмеялась. Нежный Сэйнт был опасен для ее сердца. Его доброта делала ее слабой, отчего ей становилось страшно, а она имела дурную привычку, охваченная страхом, идти ва-банк. Это было одной из причин того, что шесть лет назад она вычеркнула его из своей жизни.
— Нельзя вам ухаживать за мной.
— А, так вы все слышали! Я думал, вы не обращаете внимания на то, что я говорю, —
Смеяться было нельзя — это обнадежит его.
— Вас ждет кучер.
Он сжал губы, сдерживая усмешку.
— Я знал, что вы особенная. Обычно женщины умоляют меня остаться, когда я пускаю в ход свои чары.
— Ах, как вам не повезло на этот раз! — сочувственным тоном промолвила Кэтрин и подняла с пола фонарь. — А теперь ступайте, пока мы с вами слуг не разбудили.
— У вас твердый характер, мисс Деверолл.
«Пусть это будет так, ради блага нас обоих», — подумала она.
— Уходите. — Она протянула ему фонарь.
Сэйнт застонал. Кэтрин улыбнулась, видя, как ему не хочется уходить. Но она не могла ощущать себя рядом с этим охваченным страстью джентльменом всего лишь Кэтрин Деверолл. Он протянул руку к фонарю, но пальцы его обхватили ее запястье и резко потянули к себе.
Оказавшись крепко прижатой к его груди, она откинула голову, намереваясь что-то сказать, но Сэйнт, как видно, на это и рассчитывал. Его губы накрыли ее уста так, словно они сто раз до этого соединялись в поцелуе. Наслаждаясь тем, как его горячая плоть властно прижимается и скользит по ее губам, она подумала: «Бог ты мой, как же он здорово целуется!» Боясь пролить на него горячее масло, она крепче сжала фонарь.
Когда он оторвался от нее, в его глазах читалось раскаяние.
— Нет, я не могу. — Он отступил на шаг.
Кэтрин кивнула и слабо улыбнулась. Какая-то часть ее хотела, чтобы он остался, пусть даже это усложнило бы ее жизнь так, что Сэйнт и представить себе не мог.
— Постойте! — воскликнула она, когда он открыл дверь. — Фонарь.
Он, беря фонарь, поймал ее пальцы.
— Это и есть ухаживание, мисс Деверолл.
Вот же упрямец!
— Если вы забыли, лорд Сэйнтхилл, требуется согласие леди.
— О, она согласна, мисс Деверолл, — отозвался он, и взгляд его был таким же нежным, как и губы. — Покойной ночи, и пусть я вам приснюсь.
Он закрыл дверь, прежде чем она успела что-то сказать.
Кучер уже ждал его, когда он вышел из дома Кэтрин Деверолл.
— Что, сорвалось? — осклабился кучер, открывая дверцу кареты перед Сэйнтом. — Она дама не промах, как я погляжу.
Сэйнт лишь зарычал и вручил ему фонарь. Эта женщина одурачила его. Он пригнулся, забираясь в карету.
— Едем домой. Но сначала заглянем в одно место. В «Золотую жемчужину».
Кучер оглянулся на дом и захлопнул дверцу.
— Да она из вас узлы вяжет, а?
— Ничего, развяжусь, — уверенно ответил он, и кучер усмехнулся. Сэйнт откинулся на кожаную спинку сиденья и уловил легкий
Глава 22
Превращение Кэтрин Деверолл в мадам Венну было сравнительно простым делом. Никто на улице не обратил внимания на неприметно одетую женщину с закрывающей лицо густой вуалью, которая вошла в «Золотую жемчужину» через черный ход. Работники заведения привыкли к ее переодеваниям и страсти к скрытности. За молчание она им щедро платила. Те, кому она была известна как мадам Венна, считали ее эксцентричной особой, а те немногие, кто знал ее как Кэтрин, понимали, насколько велика ее потребность вырваться из золотой клетки, которую она для себя построила.
— Как она? — спросила мадам Венна, входя в одну из спален, в которых отдыхали ее девочки. Анна, Хонора и Эстер расступились, давая ей подойти к лежавшей на кровати молодой женщине. — О, Мина!
Кулаки ее сжались, когда она опустилась на край кровати. Какой-то мерзавец избил Мину и ударил несколько раз по лицу. Ранка на коже и уродливо раздувшаяся скула указывали на то, что на пальце у него был кольцо.
— Очень больно?
Брюнетка покачала головой, отняла руку с мокрой тряпкой от челюсти и показала еще несколько кровоподтеков.
— Холодная примочка помогла, — сказала она. Ее глаза напомнили мадам Венне две черные стеклянные бусинки.
— А еще настойка опия, — добавила Анна, садясь с другой стороны кровати.
Ее ненавязчивая, по-матерински нежная заботливость, похоже, успокаивала Мину. Она прижалась к Анне и задрожала.
Хонора положила руку на плечо мадам Венны.
— Схожу посмотрю, чем может кухарка накормить нашу девочку, — сказала она и тихо вышла из спальни.
Мадам Венна собиралась поручить заботиться о пострадавшей Анне и другим женщинам. Ей нужно было заняться делом, и в ее власти было кастрировать негодяя за жестокость.
— Мина, кто это сделал? — спросила она.
Эйбрам еще не появился. Задержал ли он этого человека? Мадам Венна хотела посмотреть ему в глаза, прежде чем ее люди вырвут ему руки и бросят его в Темзу.
И это самое милосердное из наказаний для этого ублюдка.
К сожалению, такие вопросы требовали деликатного подхода. От полиции в данном случае проку не было. Если подать жалобу, эти господа скорее Мину потащат в суд, чем ее богатого обидчика.
— Это был кто-то из постоянных?
— Нет, — пробормотала Мина, борясь с сонливостью. — Но я пару раз видела его раньше в зале.
— Назови его имя.
Мина поморщилась.
— Он, кажется, не назвался. Когда мы поднялись в номер, он завязал мне рот платком, а потом связал руки и ноги.
Эсфирь прокашлялась и сообщила:
— Я разговаривала с ним в зале, правда недолго. Он назвался знакомым лорда Малкастера. Наверное, потому его и пропустили. Его зовут Холвард. С ним был еще один. Некий мистер Ройлз.
В горле мадам Венны пересохло.