Новогодний подарок
Шрифт:
Так в его голове один план соединяется с другим. Со снотворным в кармане Оттавио возвращается на берег, садится в моторную лодку и не спеша направляется к острову. Он едет медленно и вскоре его обгоняет лодка, полная голландских туристов, которые спешат на остров посмотреть знаменитую базилику святого Джулио. Их везет лодочник Дуилио, которого все, желая показать свое знание античной мифологии, зовут Хароном. Туристы, смеясь, что-то кричат Оттавио по-голландски. Он ничего не понимает. Они плывут дальше, но затем их лодка, едва причалив к острову, тут же, словно обжегшись, спешит обратно. Харон гребет, как никогда, быстро. Поравнявшись с Оттавио,
— Что вы сказали?
— На остров не высадиться. Там вооруженные бандиты.
— Какие бандиты?
— Плывите, если хотите познакомиться с ними. Только не говорите, что я вас предупредил.
По пути к острову Оттавио встречает еще небольшую флотилию. В первой лодке сидят шесть монахинь, шесть бедных юных монахинь. Во второй, третьей и четвертой несколько солидных синьоров со своими семьями. В пятой какой-то пожилой господин, одинокий, как собака. И все это люди, которые обычно подолгу живут на острове, — монахини круглый год, другие все летнее время.
Что случилось?
— Возвращайтесь! Бандиты не позволят вам высадиться! Нас, как видите, они выгнали!
Среди беженцев нет дяди Ламберто, нет Ансельмо, нет никого из тех шестерых…
«Я все-таки взгляну, там происходит», — решает Оттавио и направляет свою лодку в бухту. У берега его встречает человек в маске и с автоматом.
— Добро пожаловать, синьор, — говорил он. — Вас-то мы и ждем. Причальте лодку. Спасибо. С сегодняшнего дня регаты отменяются.
— А в чем дело? — интересуется Оттавио. — Началась война?
— Остров оккупирован, синьор. Но вы можете высадиться, потому что вы член семьи. Другие инструкции получите позднее.
Оттавио повинуется. Можно ли спорить с автоматом?
5
Издали остров Сан-Джулио похож на модель, сделанную чьими-то искусными руками или собранную из детского конструктора. Метр за метром, век за веком, поколение за поколением люди, жившие тут, старались придать ему своеобразный, неповторимый облик. Если говорить о природе, о зелени, то от нее тут почти ничего не осталось, разве что небольшие сады кое-где возле вилл. Нет тут ни диких скал, ни утесов. Видны лишь камни, кирпичи, витражи, колонны, крыши. Все это сомкнуто крепко, плотно, как детали в игрушечной головоломке.
В вечернем сумраке контрасты красок исчезают, контуры строений размываются, и остров становится похож на монумент из черного монолита, который сторожит мрачную воду. Кое-где из невидимых окон падает луч света, и кажется, будто это веревка, брошенная, чтобы придержать остров у берега озера.
А там, на берегу, в Орте, люди наблюдают за этими огоньками.
— Это светятся окна виллы барона Ламберто.
— Конечно, ведь только он там и остался.
Известие о том, что остров захвачен вооруженными бандитами, сразу же собрало на берегу множество людей. Тут и жители самой Орты, вышедшие на древние улочки городка из своих пышных особняков и утопающих в садах вилл, и жители горных местечек, спустившиеся вниз, и туристы, бросившие свой ужин на столиках в гостинице. Тут нет только беженцев с острова. Они предпочли забраться в постели, чтобы прийти в себя от испуга.
В
— Какие они? Как выглядят?
— Кто?
— Да эти бандиты.
— Они в масках.
— В черных?
— В черных, синих… Кто их разберет? Я больше смотрел на оружие.
— У них ружья или автоматы?
— И ружья, и автоматы, и револьверы. И еще я видел, как двое устанавливали небольшую пушку.
— А откуда ты знаешь, что это была пушка?
— Что я, не отличу пушку от горшка, в котором варят поленту? [10]
— А от бутылки красного отличишь?
Дуилио отворачивается от этого бесстыжего и отвечает двум более любезным синьорам, которые спрашивают его:
— А много их там?
— Много.
— Ну сколько приблизительно?
— Больше двадцати и меньше тридцати.
— Они говорили по-итальянски?
— Конечно. Иначе как бы я понял, что нельзя высаживаться на остров и надо грести обратно. По-итальянски говорили, разумеется.
10
Кукурузная каша.
— А хорошо?
— Я не учитель, чтобы ставить оценки.
— Молодец, Харон! Оценки бандитам! Двойка или пятерка?
— Но теперь даже учителя не ставят оценки в школе.
— Какой-то акцент у них, наверное, все же был. Не знаю только какой — миланский, сицилийский, английский, немецкий…
— Бандитский, — подсказывает какой-то остряк.
Дуилио уже двадцать раз повторил, как все было. Все, кто слышал его, в свою очередь тоже раз двадцать повторили его рассказ тем, кто не слышал. Ведь все время подходят новые люди, которые тоже хотят все узнать из первых рук, чтобы потом в свою очередь рассказать тем, кто еще ничего не знает.
Голландцы продолжают что-то громко обсуждать на своем языке и вокруг них тоже толпятся любопытные. Вдруг кто-то спрашивает толстого-голландца, которого другие называют профессором:
— Do you speak English? [11]
Профессор расплывается в счастливой улыбке и переходит на английский. Но тот, кто спросил, пугается и убегает. Другие голландцы пытаются заговорить с окружающими по-немецки или по-французски, и в толпе находятся люди, которые работали во Франции или в Германии и понимают эти языки. Так что контакт устанавливается, и туристы на седьмом небе от счастья.
11
Вы говорите по-английски? (Англ.)
— Один из них отдавал приказания шепотом, — рассказывает Дуилио. И все вокруг тут же повторяют эти слова тем, кому не было слышно: «Кто-то отдавал приказания шепотом».
Эта деталь всем кажется очень важной. Может быть, это был главарь? А может, и нет. Есть о чем поспорить.
Какая-то синьора вдруг круто меняет тему разговора:
— Хотела бы я знать, зачем они заняли остров Сан-Джулио?
Поначалу слышны только неопределенные возгласы:
— Н-да…
— Чего захотела!