Новогодний подарок
Шрифт:
— А кто оплатит все эти междугородные и международные звонки? Смотрите… Цюрих, Гонконг, Сингапур… Да я разорюсь!
— «Третье, — продолжает Ансельмо, вытирая платком лоб. — Лодочнику Дуилио поручено каждый день в восемь утра привозить на остров продукты». Где Дуилио?
— Я тут!
— Вот тебе перечень всего необходимого. А в конверте деньги на расходы. Сдачу не надо.
— А если меня тут нет?
— «Четвертое, — продолжает Ансельмо, не отвечая на вопрос. — Если
Никто не нарушает наступившую тишину. Дело принимает серьезный оборот.
— «Пятое. Запрещается подходить к острову на лодках или вплавь, под водой или по воздуху. Подпись — «Двадцать четыре "Л"».
Ансельмо закончил. Он как бы откланивается, торопливо бормочет: «До свидания», разворачивает лодку и направляется обратно к острову. Слышны удары весел по воде. Слишком глубоко он их погружает, как уже заметил кто-то.
Теперь, однако, ни у кого нет желания обсуждать событие. Слышны только перешептывания, смущенное покашливание. Мэр бежит в мэрию и хватается за телефон. Он звонит президенту, потом министру внутренних дел и своей жене, которая отдыхает на море в Виареджо. Затем, вздохнув, заказывает разговоры по телефонам, список которых ему передал Ансельмо.
Любопытным, которые продолжают наблюдать за островом, теперь кажется, что он стал меньше и темнее. Свет, видневшийся кое-где, погас, и кажется, будто остров, готовясь к долгой осаде, порвал все контакты с материком.
— Пойдем-ка спать, — говорит кто-то.
— Да, уж пора.
6
Бандиты пробрались на остров разными путями — небольшими группами, переодетые. Одни взяли лодку напрокат в Паттенаско. Другие, в спортивной форме, притворились, будто приехали из Домодоссолы на прогулку. Третьи еще до зари захватили в Оменье парусную лодку, принадлежащую главному врачу больницы. А в Пелле кто-то видел двух веселых и симпатичных монахов, которые отправились на остров на моторке и, уплатив хозяину лодки, благословили его. Тот еще пошутил с ними:
— А вот святой Джулио обошелся в свое время без моторки. Он расстелил на воде свой плащ, встал на него и переплыл озеро без паруса и без мотора.
— Мы не настолько святые, — ответили монахи. — И потом, как видишь, без плащей — не сезон.
На острове бандиты сначала собрались в старинной церкви, а потом поставили вооруженных автоматами постовых на берегу, на колокольне, и трое из них направились к вилле барона Ламберто.
Они постучали в дверь, и Ансельмо открыл им.
— У вас, что там дождь идет? — спрашивают его.
— Нет, а что?
— Мы видим, ты с зонтом…
— Я очень люблю его. Это память о моем бедном папе, который был родом из Джиньезе и всю жизнь делал зонтики.
— Умница, чтишь отца и мать. А теперь запри дверь, давай сюда ключ и зови барона.
— Как доложить о вас?
— Как хочешь вот это
Ансельмо повиновался и поспешил к хозяину, который тренировался с грушей. Тот обрадовался ему:
— Посмотри, Ансельмо, ты только посмотри, какой удар! Прямой штосс! А теперь я тебе покажу двойной… И полюбуйся, как я уклоняюсь от удара. Обрати внимание, как работают ноги. Завтра ты сгоняешь в Милан, я дам тебе адрес одного спортивного клуба, и ты найдешь мне какого-нибудь стоящего боксера, который согласится тренировать меня. Надо, наверное, среднего веса, как ты считаешь? Или, может, лучше среднего или первого тяжелого? Предложи ему вдвое больше того, что он запросит, не стоит перебарщивать.
— Синьор барон, позвольте сказать вам…
— Говори, Ансельмо. Да что это с тобой? Отчего так дрожит твой зонтик?
— Там внизу какие-то господа, синьор барон…
— Гони их прочь, я никого не приглашал!
— Нельзя, синьор барон. Они вооружены.
— Вооружены… А как они выглядят?
— Не знаю, синьор барон. Они в масках.
— В масках? Тут какая-то ошибка. Карнавал давно кончился.
— Если синьор барон пожелает укрыться в мансарде под крышей или в подвале, то я скажу этим господам, что вас пока нет, пусть они придут завтра.
— Нет, Ансельмо, так не годится. Ты слишком стар, чтоб подвергать себя такому риску. Я сейчас же спущусь к ним. А ты предложи им пока апельсиновый сок, настой ромашки — что захотят.
Ансельмо вернулся к бандитам:
— Синьор барон сейчас придет.
— Отлично. Именно это он и должен сделать.
Барон сменил спортивный костюм на джинсы и шелковую голубую рубашку и вышел к своим гостям с широкой гостеприимной улыбкой.
— Здравствуйте, господа. Чем могу быть полезен?
Главарь подал знак, и двое бандитов отправились осматривать виллу.
— Синьор барон, — сказал главарь, — вы наш пленник.
— Что-то не припоминаю, чтобы я объявлял кому-нибудь войну, — ответил барон, — и не помню, чтобы проигрывал какое-нибудь сражение.
— Ваш ответ, — сказал главарь, — говорит о том, что вы человек мужественный. Это приятно. Терпеть не могу иметь дело с теми, кто, едва увидит оружие, тут же наложит в штаны от страха. Но это не меняет дела. Как бы вы ни были мужественны, вы все равно наш пленник.
— Чей, с вашего позволения? Не хотите же вы, чтобы я сдавался первому встречному! Представьтесь, представьте мне ваших друзей, а дальше видно будет.
— Вы, — ответил главарь, — пленник «Двадцати четырех "Л"».
— Как вы сказали — «М»?
— Нет, «Л», синьор барон. «Л», как в слове «Ламберто».
— Какое совпадение! Это же мое имя!
— И наше тоже, синьор барон. Нас двадцать четыре, и всех нас зовут Ламберто.
— Очень приятно, — ответил барон. — Больше того — в двадцать четыре раза приятнее. Не думал, что мое имя так распространено. Я знал еще только трех Ламберто — одного в Милане, другого в Венеции и третьего в Константинополе, он, однако, был родом из Форли, а в Турции оказался по делам. Он торговал мармеладом. Помню, я спросил у него на улице, который час. И знаете, что он ответил? Он ответил мне так: «Самое время пить пиво! Идемте?» Так мы познакомились. Кстати, о пиве. Ансельмо, ты еще ничего не предложил этим господам?