О моем перерождении в сына крестьянского 2
Шрифт:
Скорость, с какой Лейта вычищала из разума когнитивные искажения, касающиеся Багрового Ковена и химерологии, поражала и внушала изрядный трепет. От идейной ненавистницы любого, то есть вообще любого вмешательства в «священный естественный порядок» до умеренной сторонницы такого вмешательства при врачебной необходимости? За пару часов? Легко! Менталистика? Нет-нет, зачем нам оно? Мы и сами с усами — по крайней мере, в том, что касается своих личных установок.
Только после этого я начал понимать, что за жуткая сила — наличие в параметре гибкости более двадцати пунктов… и умение их использовать.
Впрочем, тормозить свои инициативы
— Только я бы не стала рисковать с расширенными изменениями. Не так, не спонтанно. Я всё-таки целитель, а не химеролог, и специализированных чар в моём арсенале пока нет. Одни лишь особенности пять и семь да плод той самой мистерии… ну, ты знаешь.
Я медленно кивнул.
Вот оно как… выходит, Кровавую Регенерацию шестого круга даже так можно использовать… не просто физическое, но и параллельно духовное воздействие… потрясающие перспективы! Уже даже слегка жалею, что выбрал иллюзии, а не целительство.
— Как долго тебе придётся работать при втором варианте лечения?
— От нескольких часов до суток в общей сложности. Это если самым простым ограничиться.
— А реабилитация?
— Зачем? Оба тела заработают сразу и в полной мере. Ну, мгновенного возвращения всех боевых возможностей не обещаю, но препятствия к тренировкам любой сложности исчезнут.
— Ясно. А ты сама что рекомендуешь? Хирургию с фенопластикой или химеризацию?
Лейта пожала плечами.
— У меня нет предпочтений, — призналась она. — Оба варианта… не идеальны. В первом случае мой пациент останется человеком в полной мере, но утратит часть потенциала развития. Во втором — сохранит потенциал, но станет человеческой химерой. Пусть и в довольно малой степени.
Мы дружно перевели взгляды на Таруса, всё это время молча внимательно слушавшего.
— У меня есть вопросы, — сказал он со стоическим спокойствием.
— Постараюсь ответить на все, — кивнула Лейта.
— С чем связано… несовершенство имплантата при первом варианте лечения?
— С моей слабостью, — последовал откровенный ответ без малейшей паузы. — Я ещё не пересекла порога семидесятой ступени и в целом недостаточно опытна. Но самое главное — моя мана просто слишком неплотная. Это обычная проблема при лечении высокоранговых воинов. Если бы ты недавно прорвался за барьер полусотни, прогноз вышел бы куда лучше. Но у нас разрыв в ступенях меньше десяти, даже меньше пяти, если точнее. И ранг классов одинаковый. Поэтому…
Она развела руками.
— Ясно, — Тарус медленно кивнул. И спросил:
— А что будет, если я со своим несовершенным имплантатом приду в храм Милосердной Матери?
Лейта замерла.
— Это… очень интересная идея. Правда, за чудом лучше идти к Милосердной Сестре: именно её клир работает с дефектами духа… и лучше привлечь кудесника, способного даровать третий ранг чудес… но мне кажется, что это сработает. И почему я сама до этого не додумалась?! — почти обиженно спросила она, сжав руки в кулаки.
— Полагаю, привычка к самостоятельности, — сказал я. — К расчёту на свои и только свои силы. Это не самая скверная черта, симпатичная даже, но всё же лучше помнить: совместными усилиями люди могут больше, чем поодиночке.
— Я запомню. Значит, — снова взгляд на Таруса, — твой выбор — хирургия с фенопластикой плюс божественное вмешательство Милосердной Сестры?
— Да.
— Тогда осталось выбрать конкретное время операции.
— Не вижу смысла тянуть, — воин слегка улыбнулся. —
— Жалеешь, что не удалось попробовать лечение химеризацией?
— Да. Это было бы… интересно. Весьма. И наверняка на преодоление порога хватило бы.
— А тебе до семидесятого сколько осталось?
— Мало. Почти ничего. Наверно, к переаттестации всё-таки успею дотянуться.
— Это хорошо…
— А ты сам как, взял наконец пятидесятый?
— Да.
— Здорово! Надо будет отпраздновать, как вернёмся.
— Ничего не имею против.
Чистая правда. Настолько важный рубеж и впрямь стоит отметить.
За счёт чего я добрал недостающее? Да просто добрую половину пути до Столицы проверял границы возможного — а точнее, вёл давно задуманную серию опытов, призванных выяснить, насколько сильно я могу разогнать ветролёт и насколько высоко на нём способен подняться. Ну и какова оптимальная форма ветролёта, предназначенного для установления рекордов подобного рода.
Говоря кратко и начиная с конца: оптимальным предсказуемо оказалось «летающее яйцо», самое близкое к идеальной аэродинамической форме. Физика есть физика, чудеса магии творить лучше с оглядкой на неё. Что касается высоты полёта, то практический потолок, которого мне удалось достичь, не сильно превысил семь или, возможно, восемь тысяч метров. На такой высоте меня ограничивали разом два неприятных фактора: уменьшение фона маны и рост затрат на поддержание прочности корпуса ветролёта, распираемого внутренним давлением. И если со вторым я ещё мог побороться, создав кислородные маски, то вот разрежение фона — это уже серьёзно. Так что крейсерской высотой полёта пришлось признать пять с половиной километров. А крейсерская же скорость, судя по ощущениям, подбиралась к трети маха. Плюс-минус лапоть. То есть да: я мог разогнаться и посильнее, но…
…но беда в том, что плотные иллюзии всё же не являются плотными. А сопротивление воздуха на таких скоростях возрастает пропорционально четвёртой степени набранной скорости.
Говоря проще, если разогнать ветролёт не до трети, а до половины скорости звука, то встречный поток воздуха начинает буквально размывать мои иллюзорные конструкты. Причём так быстро, что даже с ожерельем Большого Колодца Маны и браслетами Большой Силы Мага, благодаря которым параметры энергии и плотности достигают соответственно 14 и 11, мой темп восстановления объёма и прочности корпуса ветролёта уже не вытягивает.
В конце концов, для того, чтобы разогнать леталку, мне тоже нужна мана.
Короче говоря, долгожданный пятидесятый уровень я взял, наверно, не столько за эти опыты с высотой и скоростью полёта, сколько за оптимизацию формы ветролёта под практическое использование чар Падения Пером… и полноценное осознание того, как они влияют на аэродинамику полётной иллюзии. За то, что я эмпирически нащупал формулу, связывающую воедино все факторы разом: чары облегчения веса (и их распределение… да-да: не всё, что можно облегчить, действительно стоит облегчать!), чары разгона, форму и размер оперения (а при пиковой интенсивности Падения Пером от полноценных крыльев реально оставались этакие огрызки… но вполне достаточные, чтобы держать нас в воздухе, что чуть ли не буквально ломало мне мозг) — и, наконец, поток маны, восстанавливающий деградирующие элементы всей конструкции ветролёта. Последнее важно, потому что я буквально чувствовал любые срывы потока: там, где ламинарное обтекание сменялось турбулентным, стойкость иллюзий резко уменьшалась.