Оберон - 24. Трилогия
Шрифт:
— Я не подумал, — сокрушённо пробормотал Май. А я вынул свою аптечку, заклеил ссадины на коленках, и попросил заклеить локти, вспомнив, как совсем недавно мы с Алиской лечили свои коленки перед школой.
— Вот и всё! — весело сказал я, — побежали дальше!
Бегая, мы все развеселились, не обращали никакого внимания на взрослых, даже наоборот, я прятался за какого-то мужчину, пока меня обстреливал мелкими горошинами Май.
Мужчина смело меня закрывал от обстрела. Когда заряды у Мая кончились, я помчался было дальше, забыв
Алька тоже перестала бегать.
— Антон, нам надо поговорить, — сказал мужчина. Я вопросительно посмотрел на него снизу-вверх.
— Я ваш отец, — пояснил мужчина, — зови меня папой.
— Хорошо, папа! — я встал, как Май, склонив голову. Интересно, думал я, он тоже приложил э-э-э, что там прикладывают, когда делают ребёнка? Нет, не натурального, искусственного?
— Не иронизируй, Антониэль, — усмехнулся мой папа. Я удивлённо посмотрел на него.
— Нет, я не умею читать мысли, все мысли написаны у тебя на лице. Да, я приложил свой ДНК для твоего появления, ты похож на меня, на маму, но, конечно, больше всего ты похож на себя самого. Не внешностью, а человеческим темпераментом. Пойдём, сядем на лавочку, поговорим.
Мы нашли свободную лавочку среди красиво подстриженных кустов, папа посмотрел на нас с доброй улыбкой, потом спросил у меня:
— Что у вас произошло с Катей? Вы же любили друг друга.
— Потому и произошло, что по-прежнему любим друг друга, — нехотя ответил я.
— Объясни, мне до конца непонятны эти ваши человеческие чувства.
— Что тут объяснять?! Мы теперь рядом, а вместе быть не можем! — вскочил я.
— Не горячись, и перестань говорить загадками. Что значит, не можете быть вместе, когда рядом?
— Потому что я теперь ребёнок, а Катя взрослая!
— Насколько мне известно, ты намного старше Кати.
— Я теперь в детском теле, — пояснил я папе, как маленькому. Папа задумался, а я подозрительно посмотрел на Алию. Алия независимо качала ногой и не смотрела на меня.
— Алька! — позвал я её.
— Что? — с готовностью отозвалась сестрёнка.
— А ведь это твои проделки!
— Какие ещё проделки? — слишком ненатурально возмутилась Алька.
— Ну, погоди, придём домой, поговорим! — пообещал я милой девочке. Милая девочка даже побледнела.
— Тоник, не пугай девочку! — попросил Май.
— Ничего я её не пугаю, передай сестрёнке, что я её люблю, и даже благодарен ей теперь за это.
Алька недоверчиво посмотрела на меня и попросила Мая, чтобы он защитил её от этого дикого мальчика.
Май пообещал. Папа переводил взгляды с одного из нас на другого, и ничего не понимал.
Ещё бы он понял! Я сам недавно это начал понимать. Перед нашим с Катей уходом они с Маем организовали прощальную, детскую, вечеринку, где Алия сказала, что будет меня ждать, и попросила больше ни в кого не влюбляться. Тогда я не придал этому значения,
— Ладно, Антон, не стану я разбираться в тонкостях ваших отношений, что-то они слишком запутаны, скажу только, что вам с Катей надо сходить в один суровый Мир. В Мир викингов.
— Куда?! — совсем уже невежливо перебил я папу.
— Ты что, знаешь этот Мир?
— Кто же его не знает?! Я там не выживу, — обречённо вздохнув, сказал я. Алька подбежала ко мне и схватила за руку:
— Я его никуда не отпущу!
— Ничего не поделаешь, у нас заказ с одной из планет.
— С кем я пойду? — спросил я, понимая, что не отделаюсь от этой работы, пока не женюсь на Алии.
— С Катей, конечно. Вы можете не встречаться с ней там, только отведи и приведи.
— Может, отвести, вернуться, и привести, потом? — решил схитрить я.
— Нет, не получится, тебе придётся там пожить.
— Я боюсь одиночеств и темноты, — засопел я.
— Ты боишься не темноты, а Тьмы. Тебе надо научиться перебарывать страх, все дети через это проходят. Бесстрашны только неполноценные особи. Помиритесь с Катей, вам надо доверять друг другу, всякое может там случиться.
— Вы не понимаете… — начал я.
— Чтобы вас понять, мне надо прожить ещё лет сто, а времени для этого нет.
— А вот Алька поняла! — с гордостью сказал я, так и не выпустив руку девочки.
— Алия почти всю свою сознательную жизнь прожила среди людей. Куда мне до неё! Ну, идите, гуляйте! Антон, есть какие-то просьбы, пожелания?
— Э… А… Я забыл свой коммуникатор, платить нечем. А мы ещё встретимся? До нашего ухода?
— Почему ты спрашиваешь? — спросил папа.
— Я хочу спросить дорогу… — покраснел я, опуская взгляд.
— Неужели?.. — растерялся папа. Я кивнул, сгорая от стыда.
— Хорошо, когда выполните задание, сходите к своим любимым Сахам. Всё равно не пойму твоей тяги к мазохизму,
Я вскинул на папу глаза и тут же опустил их.
— Я хочу узнать, всё ли там, в порядке, посмотреть своими глазами.
— Ничего не хочешь там исправить? — я отчаянно замотал головой:
— Когда пытаешься что-то исправить, получается только хуже. Достаточно было одной попытки.
Алия ещё крепче сжала мою руку.
— Ты прав, малыш, — чисто по-человечески вздохнул папа, — до свидания, сын, прости, что редко видимся.
— Да, папа, — ответил я, — мне бы хотелось чаще видеться с вами, — я сказал чистую правду, потому что у меня появилось чувство привязанности к этому большому мужчине, моему папе, и, пока ещё не увиденной, маме.
Мы проводили папу взглядами, переглянулись, и бросились бежать в сторону зоопарка. Настроение неуловимо поднялось, коленки, и локти почему-то отчаянно зачесались. Попросив ребят подождать меня, я отодрал пластыри, обнаружив под ними уже еле видимые следы от ссадин.