Обретение стаи

Колюмбов Жорж

Майским вечером за ужином Торик объявил о своем решении. Это не было ультиматумом, он ничего не требовал, не просил. Всего два пункта.

Первый. Он уже взрослый, пора думать самостоятельно и жить отдельно от родителей. Более того, он уже снял квартиру и готов туда переехать.

И второй. С него хватит. Он больше не собирается ездить в Кедринск. Родители могут поступать как угодно — могут расширять и строить все, что хотят. Могут оставить все как есть или продать дом и участок.

Поначалу они не восприняли его слова всерьез. Пытались уговаривать, пугать,

давить родительским авторитетом и взывать к совести. Если бы его протест был импульсивным, возможно, Торик сломался бы и взял свои слова назад. Но он был флегматиком, а значит, терпел сколько мог, до последнего, а когда не мог — взрывался.

Отец ходил мрачный и подавленный. Мама плакала и пыталась испечь пирог, а он, как на грех, все не получался. Дома воцарился худой мир, прерываемый спорами и ссорами.

* * *

На работе тоже стало как-то нервно. Или просто так казалось? Торик стал рассеянным, что для программиста непозволительно. Лошадкина, которой поручили тестировать его программу, с удивлением обнаружила в коде две глупейшие ошибки. Петровна ругать не стала: какой смысл? Снова усадила его за свой стол и поинтересовалась:

— Дома все плохо? Или по ней скучаешь?

Торик вскинулся:

— По ней?

— А ты думал, я не знаю? Не хочу сказать ничего плохого, но… ты не первый, кого она потом бросила. Так все-таки: дело в ней?

— Нет.

— Значит, дома.

— Ну… да, — признался он.

— Болезнь роста? Стало тесно в родном гнезде?

Он снова поразился ее проницательности, посмотрел Петровне прямо в глаза и горько кивнул.

— Не поддавайся. Если трудно определиться, могу дать тебе в долг, снимешь пока квартиру. Обычно это помогает убедить в серьезности намерений.

— Спасибо, Мария Петровна, я уже…

— Очень хорошо. Видишь ли в чем дело. Нам сейчас никак нельзя завалить этот проект. Ты в нем — ведущий программист. Поручить мне его больше некому, после ухода Сомовой. Ты знаешь, что этой установкой интересуются французы, но это еще не вся правда.

— Не вся?

— Рассказывать об этом не надо, но… Есть вариант, что кроме этой фирмы наша тема привлекла еще три фирмы, тоже во Франции. Перспективы впечатляющие. Будут новые фонды, новые люди. Разумеется, это отразится и на статусе, и на зарплате. Понимаешь?

Он кивнул.

— Но, чтобы все это закрутилось, и установка, и программа для нее должны работать не хорошо, а просто безупречно. Для этого нужно, чтобы ты был в рабочей форме, в полной боевой готовности, офицер. Невзирая на потери. Соберись! Отложи лорда Уукрула…

— Я не… — Он покраснел.

— Да, я в курсе. Ты же не установка наша — не в вакууме работаешь. Вот что мы с тобой сделаем. Полное переключение, а потом полное погружение.

— Как это? — Торик даже вздрогнул: она что, и об этом знает?!

— Три дня ты не подходишь к компьютерам. Совсем. Это не наказание. Пе-ре-клю-че-ни-е. Надо встряхнуть мозги. У тебя хорошо с английским? Отлично. Сверчкову срочно нужно перевести одну важную статью из американского журнала. Пойдешь в патентный отдел, назовешь

вот этот номер, тебе дадут журнал. Выносить его никуда нельзя. Словари у них там есть, много. Возьми пару тетрадей. Через три дня жду от тебя полный перевод статьи. Мне не показывай! У меня нет допуска. Отдашь Сверчкову лично в руки, под роспись. И сразу забудешь все, что переводил. Понятно?

Он ошалело кивнул.

— Потом со свежими силами вернешься к работе над программой. А прямо сейчас, где не дописано, поставь времянки, чтобы хоть не разваливалось на ходу. Лошадкина пока несколько тестов твоей программы проведет с эмуляторами обмена. Я сама ей скажу. Держись, ты нам очень нужен.

Домой он пришел с новым ощущением. И в родителях что-то изменилось. Видимо, они приняли решение, потому что за столом отец откашлялся и высказал главное: они сильно огорчены. Они считают, что Торик пожалеет о своем выборе, но пока вынуждены с ним согласиться. Жить на съемной квартире — это не выход. Так что будут разменивать квартиру на две, и пока искать варианты. Ну и картошку посадят вместе.

А там видно будет. Может, он еще передумает.

* * *

Июнь 1991, Город, 26 лет

Звенящий июнь принес с собой не только жаркие дни, но и целый выводок бывших студентов, а теперь сотрудников. Стол, оставшийся от Ольги, больше не пустовал. Там поселилась Янина, улыбчивая блондинка и неожиданно сообразительная программистка. С легкой руки Лошадкиной, девушку с первого же дня окрестили Янчиком.

Жизнь в отделе забурлила. Новичков надо было вводить в курс дела. Опытных сотрудников — вовремя загружать работой.

Однажды утром Петровна подозвала Торика и торжественно сообщила, что он назначается руководителем группы программистов, но его прежние задачи тоже остаются за ним.

Работа в отделе шла полным ходом. Перспективную систему доделали, она успешно прошла все внутренние испытания, и теперь ее отправили во Францию, чтобы испытывать уже там, на месте. Техническими параметрами французы оказались очень довольны: новая система значительно превосходила их аналоги во многих отношениях.

В воздухе повисла перспектива долгосрочного сотрудничества.

* * *

Июль 1991, Город, 26 лет

На работе Торик тоже радовался и гордился общими успехами. А вот дома было тягостно. Покупали газеты с объявлениями, обзванивали все предложения. Вариантов вроде нашлось много, да все неподходящие. Торик уже был согласен на что угодно, лишь бы вопрос поскорее решился. Все устали. Хотелось и быстрее разъехаться, и ничего не делать, оставив все, как есть.

Еще через десяток вариантов подыскали такой, что устроил всех. Торик не возражал. Пусть квартира еще дальше от работы, и пусть там постоянно летают самолеты. Зато полноценная двушка. И даже с балконом, хоть и непонятно, зачем на первом этаже делают балконы. Главное — у него будет своя квартира!