Обретение стаи

Колюмбов Жорж

Тем не менее, в этой круговерти рабочих будней он обрел явное ощущение «своих», то самое чувство, что жизнь наконец наладилась. Синергия плескалась мирным морем, люди и проекты поддерживали друг друга, даже если не слишком друг другу нравились. Каждый был не просто винтиком, он отдавал свою уникальность общему делу.

Отчасти это напоминало Торику ансамбль. Но если там результат получался довольно эфемерный — музыка, которая стихнет через несколько минут и забудется, — то здесь выход был вполне вещественным и осязаемым. Установки выглядели почти как космические аппараты и выдавали высокотехнологичную продукцию, «железо»

обеспечивало их жизнедеятельность, а программы вселяли в них душу…

Стая белых ворон вместе летела к цели. Казалось, счастье — вот оно, рядом. Возможно, это была как раз вершина, наивысший пик в отношении «своих» на работе. Торик оказался в нужное время в нужном месте, точно знал, что делает и что будет делать через пять лет. Перспективы открывались ошеломительные, хватало ресурсов для исполнения задач и дерзости, чтобы замахнуться на действительно сложные технологические и творческие задачи. И общими усилиями решить их!

И все это рухнуло в один недобрый миг. Шла середина августа 1991 года.

Глава 7. Агония

Торик, Элла, Ира и Герман, как обычно, сидели за компьютерами и отлаживали новый программный комплекс, когда в комнату вошел Виталий и сказал:

— А вы чего сидите-то? Новости не слышали?

— Герман, тормозни пока эмулятор. Нет, а что за новости?

— Что-то непонятное. Говорят, то ли государственный переворот, то ли путч. Пойдемте в КПП, там телевизор установили, наши все сидят, смотрят.

Пожали плечами, остановили программы, пошли в комнату приема пищи. В углу работал портативный черно-белый телевизор, а на экране происходило что-то странное. За длинным столом сидели шесть человек в черных костюмах. А диктор нес какую-то околесицу. В Советском Союзе такого просто не могло быть!

Люди смотрели и ужасались. В репликах звучала неуверенность: что теперь будет?

Виталий тихонько произнес:

— Что-то мне подсказывает: мир уже не будет таким, как раньше.

— Да ну, перестань, вон уже сколько правителей сменилось за последние годы, — возражали ему.

— Это все не то. Сейчас меняется сама система. Ох, чувствую, полетят щепки…

Он оказался прав во всем. Люди просто не хотели в это верить.

* * *

Путч был в самом разгаре, и в Москве, прямо посреди города, стояли танки. А Торика, как на грех, отправили с водителем в эту самую Москву получать ценное импортное оборудование. Ценным оборудованием считались персональные компьютеры, правда, называли их тогда на советский лад: ПЭВМ.

Дорога выдалась долгой, часа четыре, а водитель – неразговорчивым. Пейзажи за окном тоже не сильно развлекали, но Торик захватил новую книжку по программированию и времени зря не терял.

Москва выглядела вроде бы мирной, но подспудно пропитанной тревогой. Когда явно тревожных примет не видно, но висит ощущение неблагополучия.

Их цель располагалась в центре города. Нужную улицу перекрыли, поэтому пошли пешком. И тут навстречу двинулись танки. Торику, человеку сугубо штатскому, это представлялось диким и пугающим. Танки шли медленно, грохотали, ломали асфальт и нещадно дымили. Где-то там, впереди, куда они ехали, слышались крики возбужденной толпы, отстаивающей «Белый дом». На баррикадах невидимый отсюда Ельцин призывал к новым целям…

Тем не менее людям в городе

никто не мешал. Зашли в указанную фирму, погрузили компьютеры и поехали назад. Пробки были, но для масштабов Москвы вполне терпимые.

Миновав размытые границы города, они вздохнули с облегчением: обошлось! Рано обрадовались. Впереди возник передвижной пункт ГАИ. Досматривали буквально каждую машину, как на таможне. Подошла и их очередь.

— Что везете? — почти вежливо спросил дородный дядька милицейской форме, забирая права у водителя. Его коллега, стоящий рядом, со скукой поглядывал на них.

— Я не знаю, — неожиданно заявил водитель, — я просто везу, все у него.

Торик показал накладные, печати, письма, хотя в душе удивлялся такому пристальному вниманию. Ситуацию прояснил второй милиционер, когда попросил его отойти от машины. С миной лучшего друга, но при этом не убирая автомата, он заговорщически подмигнул и спросил:

— А эти устройства, которые вы везете… — Он на миг запнулся — эти ПЭВМ… Их можно использовать дома, в хозяйстве?

Торик горячо заверил его, что для дома это вещь совершенно бесполезная, и вообще это сугубо научное оборудование, интересующее только шизиков, вроде него, помешанных на своей физике. Что его очень ждут в конторе. И на всякий случай еще добавил, что министерство с нетерпением ожидает окончания их исследования.

Неизвестно, какой из аргументов подействовал сильнее, но «автоматчик» почти сразу безнадежно махнул рукой своему коллеге, и тот вернул права водителю, козырнул и отправился досматривать следующую машину.

По дороге Торику было о чем подумать. О водителе и его внезапном отмежевании. О нестабильности вокруг. О том, настоящие ли это были сотрудники милиции… О том, что случилось бы, отбери они часть груза или даже весь.

В Город въехали уже в полной темноте. Водитель вроде даже потеплел. Возможно, тоже обдумывал события, которые они совместно пережили в этот день, 19 августа 1991 года.

* * *

Привезенные компьютеры успешно запустили, но это мало кого обрадовало. Привычный ритм работы сломался. Все украдкой переговаривались, разносили слухи и пытались осознать события. Получалось так себе: никто не понимал, что теперь будет и как в этом жить.

В первые же дни куда-то перевелся Жаров, и больше его в отделе не видели. Исчезла Элла. «Крысы побежали с корабля» — с грустной усмешкой сказал Виталий.

Петровна теперь совсем не улыбалась, угрюмо ходила от одного стола к другому, стараясь вдохнуть жизнь в так хорошо отлаженный механизм, который внезапно расстроился. Девушки тоже переживали. То шушукались по углам, то рассаживались за столы и пытались работать. Неуверенность росла.

Окончательно все приуныли, когда Дмитрий Сергеевич, их добрый Гэндальф, тоже куда-то запропастился. Его не видели уже три дня. Сверчков нес какую-то чушь о немцах в городе, но его никто не слушал.

Ясно было одно: дело плохо.

* * *

Январь 1992 года, Город, 26 лет

Капелька пота проложила влажный след по лбу, захватила с собой пару соседок и резво соскочила на пол. Мужчина достал платок и промокнул лоб. Коротко остриженные волосы местами тронула седина. Явно бывший военный: взгляд жесткий, скулы напряжены.