Одного поля ягоды
Шрифт:
Несбалансированный щит.
— Экспеллиармус!
Красный луч — и щит замерцал ярче прежнего, а затем лопнул, как мыльный пузырь, и палочка Блэка снова покатилась по полу.
— Всё ещё неровный, — заметил Том, взмахивая палочкой и непринуждённо приманивая палочку Блэка в свою руку. — Твоё движение палочкой было правильным, но что насчёт твоей визуализации?
Блэк внимательно нахмурился:
— Однородная полусферическая конструкция, твёрдая консистенция и безупречная поверхность…
— Хм-м, — сказал Том, прокручивая палочку Блэка сквозь пальцы и изучая гравировку на ручке, — это же метод Слинкхарда? Слово в слово.
— Да, — сказал
— Ну, я знаю, что это работает, если делать правильно. А ты не делаешь — я вижу, что ты недостаточно сильно концентрируешься. Ты смотришь на меня и за тем, что я делаю, и не обращаешь достаточно внимания на свои собственные заклинания. Ты также слишком сильно фокусируешься на своей ведущей руке, руке с палочкой, и оставляешь левую сторону открытой, — Том вернул ему палочку и поднял свою. — Давай попробуем ещё раз.
Они попробовали.
Снова. И снова. И снова.
Палочка пролетела через комнату и ударилась о чёрную доску, и вскоре Том начал терять терпение, поэтому настала очередь Блэка ударяться о парты.
Гермиона очутилась ближе и наложила Щитовое заклинание, чтобы отразить Флиппендо, которое было таким сильным, что стало глубокого цвета индиго вместо стандартного ярко-синего. Оно бы пробило хлипкий щит Блэка насквозь.
Гермиона прекрасно понимала, что нелегко сосредоточиться, когда на тебя смотрит разъярённый Том Риддл с палочкой, направленной в твою грудь.
— Хватит! — закричала Гермиона, и её собственный щит замерцал синим цветом и задрожал, отбрасывая сглаз Тома обратно в его сторону. — Это же не работает с ним, ты что, не видишь?
— Он недостаточно сосредоточен, вот почему, — резко ответил Том, отступая в сторону от отражённого проклятья. Он опустил руку, его ноздри раздувались. — Это обычный метод из учебника: он должен работать у всех, кто выполняет его правильно. Как ты, очевидно.
— Дай мне попробовать, — сказала Гермиона, жестами подзывая Блэка выйти вперёд. — Есть ещё один способ вызывать Щитовое заклинание.
— Цитирование учебника для него ещё раз не поможет, — Том сложил палочку в карман и разгладил мантию, которая едва ли помялась в дуэли. — Уж я-то знаю — я пробовал.
— Я не буду пользоваться учебником, — твёрдо сказала Гермиона.
Она изучила «Теорию защитной магии» Слинкхарда вдоль и поперёк, но ей тоже с трудом давались инструкции из учебника по наложению Щитового заклинания. В этом она не отличалась от Блэка, из которого сочились разочарование и неудовлетворение, что делало каждый последующий вызов заклятия ещё труднее, ведь она всё дальше и дальше уходила от абсолютной уверенности, необходимой для того, чтобы заставить магию существовать. Проблема была в подходе: книга советовала визуализировать твёрдый, несгибаемый барьер, который будет отражать входящие заклинания, с акцентом на то, чтобы каждая точка, находящаяся в зоне действия щита, была прочной и последовательной. Теоретически это, конечно, работало, но настроить свой разум на такой идеальный, структурированный уровень мышления в разгар дуэли было более чем высоким требованием.
Летом она попросила совета, устав от повторяющегося цикла борьбы и неудач — хотя её собственные попытки и не включали в себя отскакивание от стопок классной мебели. Она помнила, как летом второго года обучения Том улучшил свое заклинание Инсендио настолько, что «Стандартная книга заклинаний» даже не предполагала, что это возможно. Она всё ещё верила, что школьные учебники работают так, как должны, — они действительно
Визуализация, она выучила, была ключом для создания правильного магического намерения. Было больше одного способа достичь нужной умственной концентрации, необходимой для вызова заклинания. К тому же движения палочкой и произнесение заклинания, которые их учителя вбивали в учеников через каждый урок, были необязательными для высококвалифицированных волшебников. Но если Гермиона, которая с трудом справлялась с практической частью защиты от Тёмных искусств — наступательной частью учебной программы и всем, что связано с выносливостью, прыжками в воду, уклонением и общей физической подготовкой, — могла отразить атаку Тома с Щитовым заклинанием, то и Блэк сможет.
— Без учебника? Теперь мне любопытно, — сказал Том, подняв брови к краю волос. — Ну давай. Покажи мне, что кто-то ещё здесь знает, что делает.
Гермиона повернулась к Блэку, который недоверчиво посмотрел на неё, а затем на мальчиков, развалившихся на партах у двери. Он беспомощно пожал плечами.
— Эм, — начала Гермиона, подходя к месту, где стоял Блэк. Она отметила свой шестнадцатый день рождения полторы недели назад: она получила коробку сконов с розами от соседок по спальне, купленных в чайной в Хогсмиде, и купон на подписку «Протоколов заседаний Визенгамота» от Тома, что, по его словам, было самым скучным периодическим изданием Волшебной Британии. (Оказалось, что они также идут под авторством Самопишущего пера, поскольку все имена выступающих были написаны фонетически, а на последней странице типография добавила ряд сносок, чтобы объяснить, кто есть кто.)
Она знала, что она была самой старшей ученицей всего курса. Но все мальчики уже переросли её в росте — даже Блэк, который учился на год младше, был на полголовы её выше. Сложно было изображать авторитет, как это делал Том, когда ей приходилось запрокидывать голову, чтобы смотреть им в глаза.
— Смотри, — она легонько похлопала его по плечу, затем по локтю. — Расслабь плечи. Опусти руку, согни локоть. Не сжимай палочку так сильно — ты не пытаешься её задушить. Расслабься. Теперь закрой глаза. Да, я сказала, закрой глаза. Эм, — она продолжила, нервно прочищая горло. — Сейчас прозвучит глупо, но это помогает мне.
Представь, что ты на тропическом острове где-то в южной части Тихого океана с белым песком, и кокосовыми пальмами, и круглой лагуной прямо посередине, — её слова были нерешительными и неловкими, и она произносила их по памяти, вспоминая, как мистер Пацек произносил очень похожую речь на своём английском с акцентом, полном ротовых трелей и резких согласных. Это было едва ли лучше, чем чтение по учебнику, но по мере того как она говорила, её слова постепенно обретали уверенность.
Это идеальная лагуна с прозрачной синей водой, никакой ряби, поверхность гладкая, как стекло. Во время шторма — дикого, ревущего тайфуна, который переворачивает корабли и вызывает волны в сорок футов{?}[~11-балльный шторм], — маленькому острову грозит затопление. Но эта круглая лагуна работает как волнорез. Волны разбиваются, ветер воет, а вода поднимается, и поднимается, и поднимается, но лагуна впитывает всё, что идёт в её сторону. И когда шторм стихает, лагуна и остров всё ещё там, целые и невредимые, а вода ещё синее и чище, чем прежде. Это не жёсткий барьер, он никогда и не был жёстким. Его сила была в его устойчивости.