Одного поля ягоды
Шрифт:
Том взмахнул палочкой под столом. Полка с пивными бокалами соскользнула и разбилась о мощёный каменный пол.
Сова вскрикнула. Аб подпрыгнул и обернулся через плечо. Том вызвал следующее беззвучное заклинание взмахом палочки.
Остолбеней!
Лоб Аба стукнулся о стол, опрокинув миску с водой. Посыльная сова взмахнула крыльями, укоризненно хмыкнула и вылетела в открытое окно.
Тому нужно браться за работу.
Первым делом он стащил Аба со стула и бросил его на пол. Вторым делом он наполнил миску с водой пивом из насоса за стойкой. Том выплеснул его на пол, а затем отправил пустую миску на кухню. Он положил в
Том опустился на колени и приложил кончик палочки к виску Аба.
«Стоит ли мне попытаться вырвать его секреты? У меня есть ещё немного Морочащей настойки в комнате наверху», — думал Том, который ни разу не слышал, чтобы кто-то говорил что-то плохое о профессоре Дамблдоре, и ему было любопытно, какая кошка пробежала между Стариной Абом и его братом. — Дамблдор — могущественный волшебник, Оглушающее заклинание не продержится долго. Лучше заняться им как можно быстрее».
Он использовал Обливиэйт на последних десяти минутах памяти Аба и наложил заклинание Памяти, чтобы создать фальшивую замену созданного пробела. Он никогда не делал этого по отношению к людям, только козам — они стали избегать его после первых нескольких «сеансов тренировок», поэтому ему пришлось заставлять их забыть о страхе и смятении. С людьми было по-другому, но человеческая память опирается на зрение и слух, что Том понимал и мог воспроизвести с достоверностью, которую не мог воссоздать в разуме зверя, движимого обонянием и инстинктами.
Он сосредоточился на сцене, которую хотел, чтобы Аб запомнил:
Он зашёл в зал таверны и проверил кассу — первое, что он делал каждое утро. Он убедился, что никто из завсегдатаев не спит в углу, выбивая их оттуда, но сначала ему требовалось взять с них плату за ночной постой. Поправил столы, поднял пустые стаканы.
Прошёл обратно к стойке, а затем…
…Поскользнулся на луже разлитого напитка, падение, удар головы о край стола, и затем…
…Темнота.
Том починил разбитые бокалы за баром и вернул их обратно на полку. Затем повернулся к Абу, сделав озабоченное лицо:
— Эй? Аб? Аб! Усы Мерлина, Вы в порядке?
Глаза Аба затрепетали, и он издал протяжный стон:
— Агх… Моя голова… Что случилось?
— Я услышал, как что-то упало внизу, и прибежал — Вы на полу, — Том разговаривал обеспокоенным тоном, его брови нервно сдвигались. — Вам нужно посетить Святого Мунго? Мне стоит разжечь огонь и подключиться к каминной сети?
Аб оттолкнулся, чтобы сесть прямо, потирая рукой по лицу и морщась от боли:
— Думаю, я буду в порядке. Удар по голове меня не убьёт.
— Только если Вы уверены, — сказал Том. — Если нужно, я могу послать в аптеку за банкой пасты от синяков. Кажется, у Вас полголовы будет завтра синей.
— У меня есть немного в комнате, не беспокойся, — хмыкнул Аб, который без труда вернулся к своему естественному поведению. Никаких признаков постоянного изменения личности здесь, увы, не наблюдалось. — Если я вспомню, куда её положил…
Аб вышел из комнаты, и Том успокоил биение своего сердца. То, что он сделал, не было совсем незаконно, ведь министерские обливиаторы делали это по отношению к маглам постоянно,
«Меня не поймают, — напомнил он себе. — И никто не поймает меня за использованием магии внутри зарегистрированной резиденции волшебника».
Он ещё больше успокоился, когда открыл конверт из Хогвартса. Под обычным списком книг на следующий год он увидел ещё один лист пергамента, украшенный змеиной эмблемой его факультета.
«Том, мой мальчик, я преисполнен величайшей радости преподнести тебе значок новейшего старосты Слизерина. Я рассчитываю, что ты присоединишься ко мне в моём купе экспресса и разделишь со мной обед — надеюсь, тебе нравится оленина, мы ходили на охоту с дорогим другом в его поместье в Норфолке этим летом, хотя я скажу тебе об этом позже — разумеется, после собрания в вагоне старост!
Поздравляю с твоим выдающимся достижением, Том. Факультет будет тобой гордиться, я совершенно уверен в этом.
Гораций Юджин Флакхус Слагхорн
Мастер зельеварения, серт. 1924.
Декан факультета Слизерин»
Том не мог сдержать улыбки.
Быть старостой означало, что он отвечает за соблюдение дисциплины среди учеников. И если когда-либо случалось так, что лис охранял курятник, то это было получение значка старосты Томом Риддлом.
Комментарий к Глава 18. Бесцеремонный ублюдок (от автора)
Эта глава была необходима для того, чтобы Том начал свой (скользкий, зачёркнуто) Путь к Величию. Начиная со следующей главы, мы начнём набирать темп, приближаясь к развязке. Это медленный фик, так что события разгораются не сразу.
(от переводчика)
Приближающаяся развязка нам не скоро грозит, у фанфика 57 глав, и он ещё в процессе
====== Глава 19. Старосты ======
1942
Гермиона ни капельки не удивилась, увидев Тома со значком в вагоне старост первого сентября.
Родители привезли её на станцию за полтора часа до отбытия, мама хотела убедиться, что она плотно позавтракала, потому что в поезде не подавали обед, а папа помогал ей собрать и разобрать сундук шесть раз, чтобы удостовериться, что она взяла каждую из книг, которую хотела, и для ещё одной уже не было места.
Том за все годы, которые она его знала, старался прибыть за несколько часов до отбытия, потому что после недель воздержания в магловском мире поезд был первым местом, где он мог свободно практиковать магию. Она была несколько удивлена хихикающими и покрасневшими лицами своих одноклассниц, когда просовывала голову в занятые купе — что теперь она могла делать, и никто не мог нахамить ей благодаря её положению старосты, — чтобы спросить, видел ли кто-нибудь Тома.
— Привет? — сказала Гермиона, переодевшаяся в форменные мантии, стоило ей только войти в поезд. — Вы не видели Тома Риддла?
Группа девочек из Хаффлпаффа посмотрели на Гермиону, а потом друг на друга:
— А ты его видела? — спросила одна девочка, обмахиваясь журналом.
— Нет, — скрипнула зубами Гермиона. — Не видела. Потому и спрашиваю.
Другая девочка вздохнула:
— Хотела бы я остаться после уроков с ним.
— Ты будешь отбывать наказания со старостами Хаффлпаффа, даже если тебе его назначит слизеринец, — брюзгливо заметила Гермиона. Она была без малейшего понятия, почему кто-то может говорить о наказании как о чём-то желанном. — Значит, вы его не видели?