Одного поля ягоды
Шрифт:
Незнакомка — это была женщина — не посмотрела в их сторону, когда Гермиона зашла в комнату, держа руку в кармане. Она скованно сидела, удерживая спину прямо, а лодыжки чинно скрещенными на уровне щиколоток, одетая в костюм-двойку для верховой езды, состоящего из пиджака и юбки из благородного твида, с ниткой жемчуга, выглядывающей у её горла, с тяжёлой филигранной брошью, прикреплённой к груди, и в блестящих туфлях на каблуках, объединяющих благоразумие и моду. В то время как её одежда говорила об её общественном положении, её волосы говорили о её возрасте: они были глубокого каштанового цвета, испещрённого седым, и сколоты на затылке, показывая, что она гораздо старше родителей Гермионы. Её суровость сочеталась с напряжёнными морщинками вокруг глаз и рта, которые
— Прошу прощения? — Гермиона шагнула от двери в гостиную. — Извините, но кто Вы? — спросила она, и острота её тона говорила о том, что на самом деле вопрос был: «И что Вы делаете в моём доме?»
Женщина подняла на неё взгляд, обратив внимание на пушистые волосы Гермионы и её повседневную летнюю одежду: белую блузку с девичьим круглым воротником, плиссированную юбку, вязаные чулки — ничто из этого не отличалось от того, как одевались школьницы летом.
— Миссис Мэри Риддл из Хэнглтона, — сказала женщина, не вставая с сиденья. — Рада с Вами познакомиться, — её манера речи была точной и чёткой до ледяного блеска, в ней не было ни одной растянутой гласной или выпавшей согласной, которые можно было бы ожидать от уроженца Йоркшира{?}[Жители Севера говорят с очень узнаваемым сильным акцентом, сильно отличающимся от южного Лондонского или стандартного “королевского” английского. Одна из его главных отличительных особенностей — “проглоченные” согласные. Например have – ‘ave. Северный акцент можно послушать, например, в оригинале “Игры престолов” (среди Старков и прочих лордов Севера), а для любителей посложнее — у ютуберши Plumbella ]: на самом деле, она мало чем отличалась от урбанистического вышколенного диалекта, на котором разговаривали Роджер Тиндалл и его друзья.
— Взаимно, — машинально ответила Гермиона, манеры взяли верх вместо тактичного оскорбления, которое, как мог понять Том, она была готова произнести. — Я Гермиона Грейнджер, дочь доктора и миссис Грейнджер из Кроули. Вы, должно быть, приходитесь Тому…
Внезапно внимание миссис Мэри Риддл ушло от Гермионы, заметив фигуру, стоявшую позади неё в дверном проёме.
Гермиона обернулась через плечо, затем на миссис Риддл, сидевшей перед ней на колючем парадном кресле, набитом конским волосом. Женщина уставилась на Тома, осматривая его с головы до ног и задержавшись на его лице: её выражение перешло от шока к некоторому неуместному знакомству, к странному восторгу, её глаза загорелись, а морщины вокруг глаз уже были не такими холодными и жёсткими.
Том уставился в ответ.
— Ты выглядишь в точности как твой отец, — выдохнула она.
Эти два слова, «твой отец», никогда не означали ничего хорошего в жизни Тома. Когда он был ребёнком, это было что-то, что было у других детей, но он этого никогда не знал, и все его уловки и таланты не могли отнять это у них, чтобы подарить себе, очистить себя от невежества, которое они выставляли напоказ. Когда он стал достаточно взрослым для школы, это были слова, которые выходили изо рта преподобного Риверса, произносимые с торжественным неодобрением, описывая величественную, но далёкую фигуру, которая была больше дисциплиной, чем руководством, больше символом, чем человеком. «Твой отец» — Отец всех, вездесущий и единый, и от того, что преподобный читал свои священные слова приютской пастве, шестилетний Том чувствовал себя ещё меньше и ничтожнее, чем уже ощущал.
А в его самых свежих воспоминаниях «твой отец» был персонажем, о котором знали лишь понаслышке, о нём говорили вполголоса среди тех, кто был знаком с ним. Позор, выпавший из общественного уважения, джентльмен лишь в экономическом смысле этого слова{?}[Джентльмен не всегда молодой человек с хорошими манерами или знатного рода (но часто). Джентльменом становился любой при достаточном большом земельном наделе, и во время колонизации, например, Африки, многие прежде незнатные молодые люди обретали достаточно земельной собственности, чтобы обрести титул.], лишённый истинного благородства своего звания
Рука Тома опустилась в карман брюк, нащупывая тисовую рукоятку, торчавшую у края. Его пальцы сомкнулись на ней, и он почувствовал крепкий захват других пальцев вокруг своего запястья.
Том сделал шаг вперёд без сознательной мысли.
— Том! — прошипела Гермиона. — Что ты делаешь!
Она толкнула его руку вниз, где он боролся с ней, чтобы поднять её, поднять палочку — навести её — прицелиться…
— Гермиона? Том? — позвала миссис Грейнджер позади. — Я только что поставила чай. И у нас будет торт на сливочном масле — я знаю, что тебе никогда не приходился по вкусу сдобренный маргарином.
Миссис Грейнджер прошла мимо них, нагруженная полным чайным подносом, не заметив, что Том почти направил палочку на магла. На гостя.
Но Гермиона знала это, она держала его за правую руку и, переплетая пальцы, оттащила его от палочки и потянула к дивану.
— Это мой дом, а не Косой переулок! — жёстко шептала Гермиона. — Ты не можешь здесь этого делать! Меня исключат из-за тебя!
Она не отпускала его руку, пока миссис Грейнджер ставила поднос на журнальный столик и расставляла чашки и чайные ложки. В дополнение к чайнику там было блюдо с припорошенным сахарной пудрой тортом королевы Виктории{?}[Классический торт к чаю: два сдобных бисквита, промазанных (зачастую) клубничным джемом, между которыми толстый слой взбитых сливок и свежей клубники ], и несколько маленьких горшочков с кубиками сахара для чая, а также взбитыми сливками и лимонной помадкой{?}[Она же лимонный курд — нечто вроде густого кисловатого заварного крема с ярким лимонным вкусом] к торту. Миссис Грейнджер, как хозяйка, разлила чай, не пролив ни капли, и после передачи по кругу щипчиков для сахара и сливок отряхнула руки и села на диване напротив Тома и Гермионы.
— Полагаю, стоит начать со знакомства, — заговорила миссис Грейнджер, расправляя складки фартука. — Миссис Риддл..? — она кивнула в сторону женщины, — моя дочь, Гермиона, и её школьный друг, Том Риддл. Том, это миссис Риддл, твоя бабушка и твой новый опекун.
Гермиона закашлялась над чаем. Сервировочный нож в руке Тома упал над блюдом, разбрызгивая крошки торта и комки крема по всему столу.
— Опекун?..
— Бабушка?!
Они заговорили одновременно, и оба были в полном недоумении. Лицо Гермионы порозовело, пока она пыталась не разлить чай по всему дивану. Сам же Том побледнел, его глаза широко раскрылись от шока, схватив нож так, как он не мог держать палочку, что стало решением подавляющего большинства его проблем в последние годы.
(Когда Александру Великому принесли гордиев узел, император взял свой меч и решил загадку одним взмахом. Тисовая палочка Тома была тем же самым — один взмах палочки мог стереть большинство препятствий с лица земли.)
— Я должна объяснить, — начала миссис Риддл, с решительным «клинк» положив ложку на блюдце. — Неделю назад группа неравнодушных людей, включая миссис Грейнджер и миссис Бланш Тиндалл из Уэйбриджа, обратила моё внимание на жестокий слух, который начал циркулировать по Лондону. Эти слухи бросали тень на моего мужа, делали инсинуации в мой адрес, которым я не могла потакать, и поэтому я попыталась их исправить. И, к своему удивлению, я обнаружила, что в основе этих слухов лежит нечто, от чего нельзя просто отмахнуться, сочтя это недостойным моего — моей семьи — внимания.
Миссис Риддл расстегнула замок своей сумочки и достала маленький квадрат бумаги, который она перевернула и положила на журнальный столик, где не было разлитых сливок и крошек торта.
Фотографию стороной в несколько дюймов, чёрно-белую.
Гермиона улыбалась ему, а рядом с ней стоял Том во фраке и вечерней белой манишке, выражение его лица было каменным и холодным. Брови упрямо нависали над бледным лицом, глаза были затенены, что контрастировало с бледностью кожи. Тёмные волосы элегантной волной спадали на одну сторону лба. На фотографии он представлял собой поразительное зрелище, даже в статичном изображении, полученном магловской камерой.