Одного поля ягоды
Шрифт:
Бурская война.
Гермиона вспомнила книгу — она помнила большинство своих книг, — которую отдала ему много лет назад в качестве рождественского пожертвования. Это была военная история, полная карт, и схем сражений, и списков убитых. Она была информативной, но отнюдь не приятной. Она положила её в благотворительную коробку, потому что помнила, что в приюте был мальчик, которому понравилась книга о Наполеоне, ещё одна книга, о расставании с которой она не жалела.
«Сражения Второй англо-бурской войны».{?}[В этой войне впервые были применены бездымный порох, пулемёты, разрывные пули дум-дум, защитный цвет
Том, очевидно, тоже её помнил.
— Да, — сказал майор Тиндалл, который выглядел немного собраннее, хотя его глаза всё ещё не отрывались от лица Тома. — Он женился на своей девушке в августе третьего или четвертого года. Боже правый, это же должно быть сорок лет назад! Тебе ведь не больше двадцати, верно?
— Мне будет семнадцать в декабре.
— Боже. Бедная Мэри, — пробормотал себе под нос майор Тиндалл, отставив в сторону бренди. — Потрясение всей жизни, Господи помилуй. Конечно, ей нужно рассказать, так будет правильно. Это не та вещь, которую можно вечно скрывать… Настоящий джентльмен должен взять на себя ответственность, если он вообще мужчина…
— Прошу прощения, сэр, — сказал Том, — но кем приходится эта Мэри?
— Миссис Мэри Риддл, — сказал майор Тиндалл. — Жена лейтенанта Риддла. Она будет тебе, эм, мачехой? Роджер, у вас, молодёжи, есть этому название? Я, хоть убей, не могу придумать ничего лучше.
— Боюсь, что нет, дедушка, — ответил Роджер, который заметно побледнел. — Риддл, ты уверен, что ты не их законнорождённый сын?
— Я никогда не встречался с миссис Мэри Риддл, — сказал Том. — Я никогда не слышал о ней до настоящего момента. Моя мама назвала меня в честь моего отца, и я родился и вырос в Лондоне. Если они Риддлы из Северного Йоркшира, полагаю, у Вас не будет их адреса? Я бы очень хотел связаться с ней — с ними, — если это, конечно, возможно.
— Прошли годы с тех пор, как я в последний раз разговаривал с ними, — с сожалением сказал майор Риддл. — Они не принимают участия в лондонской жизни… — он показал жестом на бальную залу и толпы вальсирующих людей. — Они живут в сельской местности, насколько я знаю, держатся при себе. Я не припоминаю их адреса, но я уверен, что кто-то из канцелярии военных архивов сохранил его в своих документах.
Глаза Тома устремились к Гермионе, и они обменялись многозначительным взглядом. Это был след, который им нужно было взять как можно скорее.
В следующие полчаса они общались с майором Тиндаллом, у которого был огромный запас забавных историй из армейской жизни, хотя страдальческое выражение лица Роджера говорило о том, что он был не настолько огромным, и он уже слышал окончание каждой из этих историй раньше. Неприятное чувство Роджера не прошло и к концу рассказа о солдате из их роты, который напился и обменял свою винтовку на копьё туземца, а на следующее утро явился с ним на парад.
На самом деле, оно лишь усиливалось по мере того, как майор Тиндалл с ностальгией вспоминал старые добрые времена, когда мужчины были мужчинами, а не негодяями, как лейтенант Томас Риддл, или молокососами, как его племянник, которому, как оказалось, врач поставил диагноз, достаточно серьёзный, чтобы исключить его из потенциальной службы, причём вопрос о том, было ли заболевание реальным, оставался неоднозначным.
— Лично я нахожу это весьма достойным восхищения, — вставила Гермиона во время затишья, когда майор Тиндалл решил освежить горло второй порцией бренди. — Я считаю, что каждый должен найти позицию, которая соответствует его сильным сторонам. Не каждый должен уметь стрелять из винтовки или рыть траншею, чтобы внести свой вклад в развитие Британии. Я не могу этого делать — более того, я устаю, выкапывая морковь в местном саду победы{?}[Сады и огороды, разбиваемые возле жилых домов (а так же на крышах, пустырях, бывших гольфовых полях, парках, включая Гайд-парк, и т.д.), чтобы снизить нагрузку на продовольственное снабжение ].
— Никто от тебя этого не ждёт, — быстро сказал Том, в поисках способа уладить все разногласия и вежливо уйти. — По общему мнению, сильные стороны каждого пола лежат в противоположных направлениях. А для мужчин это ручной труд.
— Я не понимаю, почему их слова имеют значение, — сказала Гермиона. — Мало кто понимает концепцию дифференциальных алгоритмов, и нет смысла разбрасываться талантами только потому, что некоторые люди ожидают чего-то из-за того, что другие люди родились определённым образом.
— Очень хорошо сказано, — Роджер одарил Гермиону улыбкой облегчения, которая выглядела несколько вынужденной. Гермиона поняла, что вся эта ситуация, должно быть, ему очень неприятна. Когда тебя посвящают в грязные подробности личной жизни других мужчин, это может подействовать на самообладание любого человека. — Музыканты разогреваются. Дедушка, ты не против, если мы пока скажем свои adieus{?}[(фр.) прощания]?
— Идите, идите, — махнул рукой майор Тиндалл. — Прокати её по паркету, Роджер. Я бы и сам вызвался, но эти старые кости слишком часто меня подводили. Риддл, останься и составь мне компанию, ладно?
— Гермиона, — сказал Роджер, протягивая свою руку. — Не хочешь потанцевать?
— О, — сказала она, глядя на Тома, который наполнял бокал майора Тиндалла. Разве графин не выглядел полнее, чем в прошлый раз, когда он от него отливал, или это просто её воображение? Разве там не оставалось лишь четверти? — Эм… Почему бы и нет?
Она взяла руку Роджера и проследовала за ним на танцплощадку, когда заиграли музыканты:
— Что ж… — с сомнением начал Роджер. Одна рука потянулась к руке Гермионы, а вторая — на её талию. — Твой, эм, друг Риддл — чей-то урождённый сын. Дедушка не может держать язык за зубами, поэтому половина ветеранов об этом узнают до конца вечера. Повезло Риддлам, живущим в Йоркшире, — они будут в центре скандала, если до них дойдут новости из Лондона.
— Том никогда не встречался со своим отцом, — ответила Гермиона со всей уверенностью, на которую была способна. Часть её внимания отделялась, чтобы убедиться, что она не раздавит пальцы Роджера своими лодочками на низком каблуке. — Он никогда не был в Йоркшире. Он заслуживает узнать, кто его семья.
— Эта семья, — сказал Роджер, покачивая головой. — Если мне не изменяет память, то у Тома есть старший брат — единородный брат — в два раза старше него, и его тоже зовут Том. Семейное имя, конечно, но это сделает всё ужасно запутанным, особенно когда подойдёт вопрос наследства.