Одного поля ягоды
Шрифт:
— Когда я от неё избавлюсь, у меня будет особняк, — сказал Том, на лице которого мелькнула улыбка.
Нос Гермионы сморщился:
— Том!
— Гермиона!
Гермиона издала глубокий вздох отчаяния и бросила ему палочку:
— Давай, нам пора возвращаться. Они начнут гадать, что с нами случилось.
Когда они поднялись по лестничному пролёту обратно на первый этаж, то наткнулись на очень нежелательное зрелище: миссис Грейнджер и миссис Риддл делили чайник чая, их головы склонились над большой книгой, страницы которой были испещрены бесконечной чередой семейных фотографий.
—
— Ах, эта просто чудная, — пробормотала миссис Риддл, показывая на фотографию на странице. — Он похож на своего отца в этом возрасте. Ему тут, должно быть, тринадцать?
— Четырнадцать, — сказала миссис Грейнджер, — её сняли летом сорок первого. Том в тот год разросся, как сорняк. Он бы съел любую другую семью, не выходя из дома. Если Вы согласны, Мэри, я могу сделать несколько копий для Вашего семейного альбома.
Том и Гермиона обменялись взглядами, их выражения были точным зеркальным отражением друг друга: полный и абсолютный ужас.
Комментарий к Глава 24. Наследия иллюстрация автора к главе: Мэри Риддл
https://i.imgur.com/3PoVI6T.jpg
(от автора)
— Как и следовало ожидать, у Тома непростые отношения с семьёй, и эта глава не является их завершением. Том становится более мягким, когда находится рядом с Гермионой, и именно поэтому он не отбивается от рук, как канонический Том… но он становится более мрачным, когда остается один. Это будет его постоянной темой.
— Риддлы в каноне ГП не были милыми, добрыми и милосердными людьми. Здесь они тоже не из приятных, и то, что Том стал членом семьи, не продиктовано добротой. Однако, как и все остальные персонажи этого фика, они имеют оттенки и нюансы и не будут стопроцентными неисправимыми эгоистичными снобами, потому что это делает их скучными персонажами.
====== Глава 25. Ad Hominem ======
1943
Следующие несколько недель были убийственно неловкими для Гермионы и её семьи.
Том отказался покидать Лондон ради дома его бабушки и дедушки в Йоркшире. Миссис Риддл не смогла его принудить, пока поверенный завершал усыновление, переводя статус Тома из подопечного Короны в их распоряжение, бенефициаром наравне с их собственным сыном, существование которого миссис Риддл изо всех сил старалась не признавать в случайных разговорах.
Дом Грейнджеров использовался как межфронтовая полоса, нейтральные земли, где две спорящие стороны могли встретиться с таким взаимным радушием, на которое каждая из сторон была бы способна.
И они встречались: каждые выходные миссис Риддл садилась на поезд на юг от Йорка, снимала комнату в первоклассном отеле и приходила на чай к Грейнджерам или приглашала Грейнджеров — и Тома — в чайную комнату своего отеля, где она снова и снова допрашивала Тома о его детстве, уровне
Однако, миссис Риддл твёрдо стояла на одном: бумажная волокита закончится к октябрю, официальный адрес Тома будет раз и навсегда установлен, и поэтому она рассчитывала, что он приедет к ним на рождественские каникулы, а затем и на летние тоже.
Том рассердился, и разговор зашёл в тупик.
— Школа разрешает ученикам оставаться на Рождество, — сказал Том через стол от Мэри Риддл. — Профессора организуют праздничный ужин, и никто не пропускает праздничные мероприятия.
— Ах, — сказала миссис Риддл, помешивая чай небрежным взмахом запястья, серебряная лопасть чайной ложечки ни разу не звякнула о стенку чашки. — Я написала профессору, ответственному за зачисление учеников. Настоятельница дала мне адрес этого профессора Дамбертона, мужчины, который принёс предложение о стипендии, — он заверил меня, что сделает всё возможное, чтобы доставить тебя на школьный вокзал в декабре.
— Прошу прощения, — сказал Том напряжённым голосом. — Вы писали Дамблдору?
— Да, дорогой, не отставай, — ответила миссис Риддл. — Более того, он показался достаточно разумным малым: он был счастлив услышать новость о том, что ты покинул этот ужасный сиротский приют и воссоединился со своей настоящей семьёй. Семейный человек, как я поняла, — решительно заявила она. — Нам действительно не хватает мужчин, как он, в наше время.
Том скорчил гримасу, будто размышляя над обоснованиями спора со своей бабушкой в общественном месте. Гермиона знала, что Том так никогда и не полюбил Дамблдора с первой их встречи. Она также знала, что Дамблдор не женат, у него нет детей, и за все годы обучения в Хогвартсе он не проявлял никаких романтических наклонностей, ни магических или магловских, ни британских или более экзотических.
Как бы сильно Тому это ни не нравилось, Гермиона была рада, что профессор Дамблдор ответил: многие волшебники пропускали почту, присланную в магловской манере, и никогда не прикладывали усилий, чтобы таким же образом на неё ответить. Учитывая, что миссис Риддл не упомянула о сове, прилетевшей в окно её гостиной, Гермиона решила, что ответ был направлен обычным письмом с почтовой маркой. Это свидетельствовало не только о сострадании профессора к магловским чувствам, но и о его активном интересе к личным делам Тома.
Гермионе не нравилось безразличное отношение профессоров Хогвартса к безопасности учеников во время эвакуации в Лондоне, последовавшей за воздушными бомбардировками. Профессор Дамблдор был одним из учителей, кто в этом плане разочаровал Тома до такой степени, что Том больше не принимал его советов, когда они относились к школьной работе и учёбе. Но она понимала — к неудовольствию Тома, бесспорно, — что привлечение внимания Дамблдора означает, что все тайные планы Тома по «избавлению» от миссис Риддл придётся оставить навсегда.