Одного поля ягоды
Шрифт:
Законоположения Министерства магии были бюрократическим лабиринтом, но к этому заданию Гермиона подготовилась, прихватив с собой формы из «Гринготтса», чтобы отправить их совой после своего дня рождения. Это позволит ей иметь доступ к волшебной валюте без необходимости посещения кассира лично, и таким образом она сможет переводить деньги на административные расходы, связанные с регистрацией её семейного дома в Лондоне как резиденции волшебника.
Всё это было очень утомительно, поскольку Грейнджеры владели магловским домом в магловском районе, и существовал длинный контрольный
17.5.c: Магические организмы (не волшебники). Включите виды и количество всех живых домашних животных, вредителей, флоры, существ, зверей, а также всех неживых призраков, полтергейстов или несуществ на территории. Перейдите к форме 17.6.d, если какие-либо организмы превышают рейтинг ХХХ или выше Департамента магических существ ММ. (см. прил. G12 для рейтинговой схемы)
Было соблазнительно проигнорировать груды документов и продолжить делать то, что она делала: в течение многих лет она вообще избегала Министерства, нанимая третью сторону для охраны и проверки дома, при этом власти никогда не знали об этом и не изучали это.
Она просматривала секцию волшебной юриспруденции в библиотеке в поисках дополнительной информации, когда услышала голос с противоположной стороны полки.
— П-с-с!
Вытащив первый и второй том «Реестра волшебных патентов экспериментальной гибридизации» с полки и положив их на пол, чтобы получился просвет, Гермиона наклонила голову и посмотрела на другую сторону.
Пара голубовато-серых глаз смотрела на неё в ответ.
— Нотт, — сказала она, — что ты делаешь?
Глаза Нотта метнулись налево и направо, проверяя, не подходит ли кто-то к его секции, прежде чем вернуть внимание на неё. Он прошипел в проём:
— Ты избегала меня, Грейнджер!
— Нет!
— Да, да! — огрызнулся он. — Ты ни разу не написала в ответ за лето, и когда я пытаюсь поговорить с тобой в классе, ты делаешь вид, что занята.
— Это потому что я занята!
— Занята сокрытием чего-то, я бы сказал, — настаивал Нотт. — Что ты нашла? И я знаю, что у тебя что-то есть: у тебя такое же лицо, как когда кто-то другой поднимает руку до тебя.
Гермиона не знала, что делала какое бы то ни было лицо, когда учитель начислял очки другому ученику в классе. Том никогда этого не упоминал.
(Том был единственным другим учеником, кого она расценивала академическим соперником в любом из её предметов, но обычно он ждал, пока остальные выскажутся первыми, а затем скромно вызывался дать свой ответ, чтобы выиграть очки для Слизерина. Ему нравилось побеждать её, когда это был трудный вопрос, потому что ответить первым означало забетонировать его репутацию образцового ученика в глазах профессоров и остального класса.)
— Во-первых, нет у меня никакого «лица»! — брюзгливо сказала Гермиона. — А во-вторых, я даже не знаю, почему ты вообще на меня смотришь.
— Можно многому научиться, наблюдая, — сказал Нотт холодным голосом. Сквозь дыру на полке Гермиона видела, что его ноздри раздувались от плохо сдерживаемого нетерпения. — Например, я заметил, что ты болтаешься в этой секции между «волшебным
— Тебя это не касается, — резко ответила Гермиона.
— А могло бы, — сказал Нотт. — Я не знаю, известно ли тебе, но эти заявления в сотни страниц ничего не значат. Когда ты его посылаешь совой, клерки министерства никогда даже не читают их — они просто открывают последнюю страницу и либо сразу ставят печать для одобрения, либо оно теряется в системе, и ты никогда не получишь ответ, пока не придёшь лично… И тогда они будут уверять, что ты им ничего не посылала. Что действительно имеет значение, так это последняя страница формы, заверенное заявление.
— Я собиралась попросить своего декана подписаться свидетелем, — выплюнула Гермиона.
Форма заверенного заявления, которая подтверждала её личность как совершеннолетнего и законного зарегистрированного лица, предназначалась не только для покупки недвижимости — как расценил Нотт её причину обращения в Министерство. Это был лист пергамента, пропитанный чарами против подлога, вариантом заклинания, которое профессора использовали на бланках разрешений посещения Хогсмида, когда какой-нибудь третьекурсник приносил их с подписью, будто сделанной детским почерком.
— Бири? — Нотт ухмыльнулся. — Он смешон. Это самый быстрый способ добиться, чтобы твоя форма болталась в чьём-то ящике следующие шесть месяцев.
Гермиона нахмурилась:
— Почему кто-то мирится с таким уровнем неэффективности?
— А, в том-то и дело, — сказал Нотт, и его тон был раздражающе беззаботным. — Не каждому надо с этим мириться. Моей семье — нет.
Её хмурость усилилась:
— Не говори мне, что это благодаря твоим связям.
— Пять очков Рейвенкло, — сказал Нотт с ухмылкой. — Мне не жалко поделиться своими связями, если хочешь, Грейнджер. Всё, чего я прошу, поделиться чем-то в ответ…
Он глубокомысленно остановился.
Гермиона закусила губу, чувствуя и искушение, и противоречие в равной мере.
В этот период учебного года она, может, и была взрослой, но она оставалась ученицей и не могла бежать зайцем в министерство в Лондоне, болтаться между административными отделами, чтобы, наконец, добраться до того самого кабинета, где будет печать для одобрения именно её заявки.
Лучше всего было зарегистрировать её семейный дом как волшебную резиденцию как можно скорее, чтобы убедиться, что родители будут подключены к каминной сети до Рождества, а весь дом будет защищён оберегами против боевой техники, а не только подвал. Это обеспечит безопасность родителей в каждой комнате дома, на случай если дом будет разбомблен днём, когда мама с папой не спят под землёй. С оберегами по всему дому она сможет пользоваться магией на кухне, спать в своей детской комнате и даже учиться аппарации в помещении. Это было разрешено министерством в зарегистрированных домах, как альтернатива поиску пустынной аллеи, чтобы аппарировать в ней.