Одного поля ягоды
Шрифт:
Она бы умерла от стыда, если бы он это упомянул, поэтому он не стал. Он также не упомянул, что он ему нравился, что один или два раза за ночь он прижимал свой нос к подушке, на которой она лежала во время своего визита. При этом что-то довольно настойчиво прижималось к застёжке его пижамных штанов, и затем ему приходилось прижимать руку к себе, чтобы ослабить давление: это была развратная привычка, на развращённость которой в такие времена его рациональный ум не обращал внимания…
— Том! — голос Дамблдора перебил поток его мыслей. — Ты потерял свою концентрацию.
Том моргнул.
— Мои извинения, сэр, — сказал он машинально — а затем его внимание вернулось к исконному контексту
Он остановил себя, чувствуя, что поднимается жар по его шее и распускается на его щеках.
Дамблдор слушал его мысли.
Это было отвратительно со всех сторон: и что Дамблдор знал, в каком направлении пошли его мысли, и что Том вообще об этом думал в первую очередь, и что он позволил себе быть облапошенным мешающимся стариком.
Чайные чашки загремели в блюдцах. Серебро и фарфор зазвенели на чайном подносе и позади стола, а феникс громко крикнул и распушил свои перья.
— Том!
Том прикусил язык. Грохот стих.
— Сэр, — сказал Том, проглатывая слова, которые на самом деле хотел сказать, — что это было?
— Начальное введение в окклюменцию, конечно, — ответил Дамблдор, ничем не показывая, что ему было некомфортно от проявления внезапной магии или темы измышлений Тома. — Окклюменция — это редкая магическая дисциплина, чьей функцией является позволить волшебникам и ведьмам укрепить свой сознательный разум и защитить тайну своих мыслей. Это сложная часть магии даже для взрослого волшебника и требует постоянного приложенного внимания, на которое способны лишь редкие дети. Именно по этой самой причине много лет назад я рекомендовал тебе отрабатывать медитативные техники. Сегодня я принял решение, что ты готов обучиться. Как думаешь, ты готов, Том?
— Да, сэр, — сказал Том. — Я готов учиться. Но… Сэр, Вы умеете читать мысли?
— За годы работы я научился делать всякое разное, — уклончиво ответил Дамблдор, прежде чем взмахнуть руками над чайным подносом, и тот исчез с хлопком «поп!». — Думаю, у нас есть время попробовать ещё пару раз, прежде чем я отправлю тебя приводить себя в порядок перед ужином. Помни, Том, — очисть свои мысли.
Следующие полчаса Том заставлял свой разум оставаться пустым, чёрным небом в голове, замечая, что каждый раз, когда он начинал уплывать в своих мыслях в другие стороны, это сопровождалось лёгким сжимающим чувством, которое прокладывало свой путь в его сознании. Это было странным — инородным — давлением, таким лёгким, что оно почти не отличалось от быстрого прикосновения мухи, присевшей на кожу. Его самосознание было минимальным, если только он не концентрировался на том, чтобы проследить за ощущениями до их источника, точно так же, как он научился интерпретировать каждый сенсорный сигнал тактильного «зрения» акромантула.
Каждый раз, когда он следовал за этим чувством, откуда бы оно ни приходило, он ощущал растущее давление неминуемой головной боли в своих висках, но Том не давал своей концентрации дрогнуть. Один или два раза он подумал, что видел, как Дамблдор показывает признаки собственной головной боли, но он не сказал ни слова о собственном неудобстве.
Пронзительный взгляд Дамблдора не смягчился, и, к его облегчению, до конца сеанса профессор больше не делал упрёков.
(Дамблдор также не прокомментировал то, что подсмотрел в потаённых мыслях Тома. Но Том был всё ещё слишком расстроен, чтобы почувствовать за это благодарность.)
Комментарий к Глава 26. Живая смерть иллюстрация автора к главе:Фоукс
https://i.imgur.com/vuhONU1.jpg
(от автора)
— Глава, ориентированная на Тома, потому что его персонажу требовалось некоторое
— У Тома и Дамблдора происходит странное недопонимание, когда не хватает важного понимания друг друга, но они почти не осознают этого. Например, концепция «семьи» для Дамблдора в сравнении с видением Тома. Этому не помогает, что, поскольку каждый из них знает легилименцию, они предполагают, что другой не может им лгать… но это не равно быть на 100% честным. Так что даже если они не будут постоянно вгрызаться друг другу в глотку, как каноничные Дамблдор и Том, эта их версия никогда не будут равными друзьями.
(от переводчика)
Вещи типа “скон” и “крампет” специально не становятся “булочкой” для максимально возможного в русском языке британского сеттинга. Это было условием автора при разрешении на перевод.
====== Глава 27. Амортенция ======
1943
Амортенция, как её описывал Гектор Дагворт-Грейнджер, была сильным, влияющим на настроение принуждением, которое проявлялось в следующих симптомах: раскрепощение, нарушение суждений, повышенное либидо и навязчивая фиксация на одной цели. Продолжительное воздействие с последующей отменой, предположительно, приводило к хронической нестабильности настроения. Амортенция была столь же опасным зельем, сколь и трудным в приготовлении, но это не умаляло её репутации среди волшебного сознания. Несмотря на все тревожные последствия её использования, Амортенцию продолжал окружать флёр мистики и романтики — и последнее Гермиона находила удивительно буквальным.
«Воистину, флёр романтики», — подумала Гермиона на своём первом практическом уроке зельеварения уровня Ж.А.Б.А., когда профессор Слагхорн пробежался по основам и перешёл к техникам повышенной сложности с ингредиентами из «особенного шкафа», которые были слишком ценными, чтобы храниться среди других ингредиентов общего шкафа для учеников.
Слагхорн продемонстрировал процесс растирания лунного камня в мелкую пыль, поворачивая ступу, чтобы все ученики могли заглянуть внутрь и рассмотреть текстуру и консистенцию пудры. После лунного камня он показал, как очищать ступу, чтобы избежать перекрёстного загрязнения со следующим ингредиентом — речным жемчугом.
— …И вот как я научился это делать в мои старые времена подмастерья, когда моей основной работой было чистить котлы за моим учителем и затачивать его ножи. Как профессионал, каждый обязан держать свои инструменты в первоклассном состоянии, разумеется. Первый урок, который учит каждый зельевар, — хорошие инструменты и хорошие ингредиенты создают хорошее зелье. Не дайте никому сбить вас с толку, включая чрезмерно усердных помощников аптекарей, которые попытаются убедить вас, что унция рога двурогого заменит две унции единорога, хо-хо! Как будто вчера, уверяю вас, я выучил этот первый урок… — ностальгически трещал профессор Слагхорн. Его уроки были неформальными, и он приветствовал включение учеников. Это давало его лекциям ощущение разговора, хоть разговор и был несколько односторонним и содержал слишком много посторонних историй, отчего Гермиона уже несколько лет как перестала писать по ним конспекты.