Одного поля ягоды
Шрифт:
— Нет! — Гермиона спешно потрясла головой. — Конечно, нет! Я п-просто хотела услышать правду.
— Правда в том… Что мой отец очень больной человек, — сказал Том, его глаза опустились на тарелку, внезапно он показался очень озабоченным. — Он нездоров, не головой, и уже долгое время.
— О! — сказала Гермиона, чувствуя себя неловко. Отложив вилку и нож, она просунула руку под стол и взяла Тома за руку. — Мне очень жаль… Я не хотела лезть не в свое дело. Я… Если ты не хочешь говорить об этом, я пойму. Но если захочешь, ты знаешь, что можешь поговорить со мной об этом. Не думаю, что Риддлам нравится, когда кто-то поднимает
— Спасибо, Гермиона, — он сжал её руку и мягко ей улыбнулся, наклонившись на бок, чтобы их колени соприкоснулись. — Они любят рассказывать, что мой отец вернулся домой, потому что у него закончились деньги, но мне всегда было интересно, не оставила ли его моя мать. Всегда считалось, что они плохо расстались, понимаешь. И так я и оказался в приюте Вула. Я жил там со дня своего рождения.
Прямо там и тогда Гермиона хотела рассказать Тому правду: что его мама, покойная миссис Меропа Гонт Риддл, была ведьмой. Несчастное расставание между мистером Томом Риддлом и миссис Меропой Риддл, если от неё ожидали подозрений по этому вопросу, скорее всего, случилось оттого, что мистер Риддл, магл, узнал о существовании магии, на знание о которой он имел законное право в тот момент, когда регистратор Йорка заверил их разрешение на брак.
Её собственные родители были шокированы, когда узнали, а они не были религиозными — и не растили её в духе искреннего почитания Бога или церкви. Церковь для её семьи всегда была социальной привычкой, а не нравственной необходимостью. Знакомство мамы и папы с магией произошло благодаря Дамблдору, и, несмотря на всю его эксцентричность, он владел изящным слогом, был проницательным и опытным оратором. Он знал, как обратиться к этой теме, объяснить выдающиеся детали и ответить на все вопросы о волшебной культуре или управлении, брошенные в него. Меропа Гонт, в свою очередь, была деревенской девушкой, чья семья не позволила ей пойти в Хогвартс из-за их непреклонных убеждений о чистоте крови, которые даже Нотт счёл подходящими для осмеяния.
Меропа жила в разваливающейся хибаре со странным и неприятным братом, разговаривала со змеями и не знала или не видела многого за пределами Хэнглтона, пока не вышла замуж за Тома Риддла и навсегда не покинула Йоркшир. Гермиона не могла представить, что мистер Риддл хорошо бы воспринял эту новость, да и Меропа не смогла бы её правильно преподнести. Подобные вещи стали бы камнем преткновения для любого брака, который зависел от честности и хорошего взаимодействия с обеих сторон, — так она наблюдала за тем, как мама и папа решали свои проблемы даже в самые напряжённые дни, когда они приходили домой без сил после смены в папиной клинике.
— Возможно, у них были разногласия, но, если и были, то они были взаимными, — предположила Гермиона. — Раньше в разводах были виноваты только женщины, но после того, как законы были изменены и любая сторона могла подать иск, стало ясно, что в таких вещах редко виноват кто-то один.
— Возможно, — с сомнением сказал Том. — Но я всё ещё думаю, неважно, что они чувствовали тогда, что у моего отца были — всё ещё есть — сильные чувства к моей матери все эти годы, с тех пор как она умерла в родах. Он был очень молодым, когда сбежал и обвенчался с моей матерью, понимаешь, и никогда больше не женился или даже не смотрел в сторону другой женщины, даже если половина деревни бы прыгала до потолка от радости от возможности выскочить за него.
— Это очень трогательно, — Гермиона потрепала его по голове. — И грустно, что он дал своей утрате определить его жизнь, его потерю… И твои тоже. Надеюсь, ему станет лучше.
— Некоторым людям нельзя помочь, — грустно сказал Том.
— Не значит, что не стоит попробовать, — твёрдо сказала Гермиона. — Сочувствие дорогого стоит — помнишь, как мы познакомились?
— Я бы не хотел забыть, — ответил Том, в последний раз сжав её руку и вернувшись к еде в немного приподнятом настроении.
Вскоре они закончили завтрак, оставив свои тарелки и салфетки на столе, когда никто из прислуги не появился за их плечом, чтобы собрать их. Они провели несколько часов над домашней работой в комнате Тома (которая была больше и лучше устроена, чем её), и теперь, когда Том мог совершать магию, он не стеснялся хвастаться эффективностью своей техники заклинаний. Он мог вызывать многие заклинания из учебника невербально, дополняя их интересными вариациями, которые, как он утверждал, дали ему дополнительные баллы за прошлогодние С.О.В.: частичное увеличение, например, когда он увеличивал размер стеклянной колбы лампочки, а нить накаливания внутри сохраняла свои первоначальные размеры.
В час дня они спустились на обед и увидели, что мистер и миссис Риддл отсутствовали за столом. Обеденный стол был накрыт на двоих с единственной служанкой — на этот раз второй горничной.
Гермионе не терпелось узнать любые новости, поэтому она спросила горничную:
— Всё в порядке? Мы полагаем, что отец Тома заболел?
Горничная, разделывавшая грудку запечённой птицы, замешкалась:
— Миссис Риддл говорит, что у мистера Тома только что был один из его… Э-э… «Эпизодов». Я ни разу не видела, чтобы у него такое было, пока тут работаю, но кухарка говорит, что у него постоянно так было, когда он вернулся из Лондона много лет назад. Не волнуйтесь, мисс, после того как доктор придёт и осмотрит его, он будет как новенький.
— «Эпизодов»? — повторил Том. — Мы же не в опасности?
— Нет-нет, — сказала горничная, которой было явно не по себе, судя по тому, что она пыталась закончить с птицей как можно скорее. — Ничего опасного — думаю, он будет отсылать свою еду, потому что петрушка не того цвета или формы. Кухарка говорит, что он раньше это делал со всей едой, он ходил вниз и смотрел, как она готовит его поднос, боясь, что ему подольют яду в пудинг или вроде того. Безобидные штучки, просто больше работы для нас, — она издала неловкий смешок. — Хотя мы, конечно, довольны своим местом здесь: служба нелёгкая, но это честный труд.
Видимо, на этом разговор был окончен, так как служанка отказалась говорить что-либо ещё на эту тему, поджав губы, пока она раскладывала мясо серебряными щипцами. Затем она подала закуску половником — консоме с грибами и луком-пореем, — а также гарнир из костного мозга, фаршированного пряным пилавом. Завершающим штрихом стал кусочек кремового торта с миндалём и ромом на десерт, которым, похоже, ограничилось празднование дня рождения Тома в связи с чрезвычайным положением, в котором оказался дом. Том не показал никакого огорчения по этому поводу.