Одного поля ягоды
Шрифт:
Только на следующий день она узнала, что случилось с отцом Тома: его увезли.
Она не решилась спросить миссис Риддл об этом, но она случайно подслушала, как об этом болтали горничные на лестничном пролёте, пока она практиковала Дезиллюминационное заклинание для подготовки к Ж.А.Б.А. в следующем году.
— Его отослали, пока мальчик не уедет в школу — засунули в отель в Йорке. Брехал, что его околдовал его собственный сын, когда доктор осмотрел его. Старуха была в ужасе!
Одна из горничных захихикала:
— Вот бы увидеть её лицо.
— Оно того не стоит, когда она впадает в такие настроения. Знаешь, она прямо спросила
— Ты веришь, что он был околдован? Никто бы не сделал, что он, никто в своём уме. Её высочество сказала, что ковры пойдут на выброс, и отправила Фрэнка в город за краской для стен.
— Он раньше ничего такого не вытворял — пока я не была туточки. Я знала, он не джентльмен — вся деревня знала, что он бросил свою пассию, чтобы сбежать с девчонкой бродяги, — но тогда никто не считал его умалишённым.
Прозвучала пауза:
— Какая жалость.
Другая горничная согласно пробормотала:
— Всегда самые красивые.
— …Мальчик хорош, а?
Весёлый смешок:
— Забудь, Фрэнни, тебе без шансов!
— А ты почём знаешь? — после небольшого колебания горничная раздражённо ответила. — Я вот думаю, есть!
— Когда я поднялась поменять постель этим утром, я нашла волосы на наволочке — длинные, кудрявые волосы! Если ты хотела научить мальчика, как быть мужчиной, кто-то уже тебя опередил.
Щёки Гермионы загорелись, и, потеряв концентрацию, её маскировка замерцала. Прежде чем её успели заметить, она выскользнула и вернулась в свою комнату.
Отбросив, что они сказали о ней с Томом — мысли об этом она хотела избегать как можно больше, — что они имели в виду, сказав, что отец Тома был сумасшедшим? За последние две недели ей показалось, что что-то было не так в мистере Томе Риддле, с его изоляцией, странными привычками и истерикой, которую он устроил в утро их прибытия. Его метало между двумя крайностями нрава: он умолял маму о поблажках, затем взорвался, когда ему отказали.
Она никогда не видела ничего подобного, такой дикой безумной смены настроения и отношения. Ближайшее сравнение, которое она могла провести, — эмоциональные всплески её одноклассников в прошлом году, которые варьировались от рыданий над учебниками до выбрасывания тех же учебников из окна Общей гостиной. Для большинства из них это был стресс, вызванный экзаменами. Но было и меньшинство — и их поведение было наихудшим, — учеников, которые смешивали заклинания и зелья, не следуя указаниям на этикетке. Нельзя было смешивать успокаивающие настойки с Ободряющими заклинаниями, так как их магическое предназначение противоречило друг другу. Те, кто пренебрегал инструкциями (и здравым смыслом), оказывались не в состоянии участвовать в нормальном разговоре, не впадая в истерику.
Отец Тома был маглом, поэтому у него не было доступа ни к чему волшебному. Оттого Гермиона осталась с предположением, что ему действительно нездоровилось: не было никакого доказательства, чем больше она об этом думала, тем больше находила в нём что-то странное. Ей всё ещё казалось подозрительным, что появление окровавленного Тома в её комнате и окровавленный ковёр его отца случились в один день — с разницей
Она собрала другие факты, которые знала о нём:
Мужчина был достаточно молод — не юн, но крепок и трудоспособен, чего не скажешь о мистере Брайсе. У него не было официальной работы, в то время как другие мужчины уходили на войну или вносили свой вклад, участвуя в добровольческой и национальной службе. Если бы он и был освобождён от службы, то только по личным причинам. Отец Гермионы проводил медосмотры будущих солдат, и у большинства из них были выявлены нарушения сердечного ритма, эпилепсия или ухудшение зрения и слуха. Из них лишь ничтожно малая часть была освобождена от службы по причине психической непригодности — гораздо чаще люди пытались притвориться такими, чем у них действительно были подобные проблемы, говорил папа. Ему предлагали талоны на паёк, предметы роскоши, такие как спиртные напитки и консервированная икра, и даже наличные деньги, чтобы он подписал листки освобождения для призванных солдат. Отец отказывался, не желая рисковать потерей медицинской лицензии, которой полагались такие привилегии, как дополнительные пайки, не предусмотренные обычным гражданским лицам. Гермиона подумала, не нашли ли Риддлы своего врача, чтобы соблазнить его, и им это удалось.
Ну, не ей было судить их, ведь отец Тома доказал, что действительно был нездоров. Она чувствовала вину за то, что сомневалась в этом, и крошечная её часть стыдилась, что подозревала Тома в причастности к этим делам. Том, хотя и много говорил, не делал особых замечаний по поводу своего отца. Он жаловался на Мэри Риддл больше, чем кто-либо другой в Усадьбе Риддлов. Более того, после отъезда в Йорк Том даже сочувствовал здоровью отца, выражая соболезнования по поводу того, и это всё больше и больше походило на эдакий спонтанный приступ.
Страдающие от душевных недугов не были редкостью. В конце концов, контузия была хорошо известным состоянием, которое не имело внешних симптомов, но внутренние последствия которого могли повторяться: звон в ушах, головные боли, потеря памяти и приступы бреда, о которых рассказывали ветераны Великой войны, после того как они стояли у церкви, когда колокола пробили час, или когда автомобиль просигналил, когда они переходили дорогу.
Непредсказуемый удар судьбы, и никто в этом не виноват.
Через день или два прошел слух о том, что Риддлы отдали своего сына в лечебное заведение для его же блага. Гермиона воздержалась от участия в этих домыслах, о чём ей пришлось несколько раз сказать Тому — напомнив ему о его собственной нехватке чувствительности, — когда он продолжал спрашивать, что она думает обо всём этом. Она не обладала достаточной квалификацией, чтобы поставить официальный диагноз, так что, возможно, это и к лучшему, что Том Риддл-старший получил профессиональную помощь. Ведь некоторые из этих слухов оказались правдой: миссис Риддл каждый день после Нового года приводила и провожала из дома мистера Брайса, одетого в забрызганный краской комбинезон, с усталым выражением лица. Ремонтом, если его заказывали, большинство семей занимались весной, а не зимой. И они не ограничивались одной комнатой из всего дома, а ремонтировали сразу все.