Одного поля ягоды
Шрифт:
— Похоже, ей слишком хотелось поторопить вас с Риддлом с брачными клятвами, — сказал Нотт, пожимая плечами. — Хотя лично мне это не совсем понятно. Если она беспокоится о том, что вы оба будете порочить репутацию друг друга и свою, почему она не попросила родителей Грейнджер устроить помолвку? Если у вас уже есть договорённость, вы можете ласкать друг друга сколько угодно, а если кто-то и попытается осудить ваше поведение, то только за нетерпение, а не за распущенность. В конце концов, никто не может пожаловаться на испорченный товар, если он уже куплен.
У Гермионы отвисла челюсть:
— Я никогда не слышала настолько архаичного мнения
— Но все так думают, — сказал Нотт, в неверии моргая. — Что, Грейнджер, ты думала, что брак — это нежный союз любви и романтики?
— Ну, я бы очень хотела, чтобы это было так, — ответила Гермиона. — Ты хочешь сказать, что твои родители не любят друг друга?
— Я с уверенностью на это не рассчитываю, — сказал Нотт, выглядя невозмутимым, несмотря на то, какое направление принял их разговор. — Моя мать вышла замуж за моего отца, потому что её отец сказал ей. А отец женился на матери, потому что этого требовал от него долг. Он оттягивал как можно дольше, поэтому, когда он принёс свои обеты, ему было уже далеко за пятьдесят.
— А ты… — рискнула сказать Гермиона дрожащим голосом, — не рассчитываешь жениться на ком-то, кого ты любишь? Если ты женишься, ты будешь обязан сделать это из долга и больше ничего?
— Однажды я женюсь, — нетерпеливо сказал Нотт, — и это будет моим моральным обязательством. Я не понимаю, почему ты так расстраиваешься — я же не на тебе женюсь.
— Я не понимаю, почему ты не расстроен ещё больше, — заметил Том. — Ведь тебе придётся жениться на ком-то не особенно дорогом тебе и этот кто-то, скорее всего, также будет твоей кузиной.
— Поскольку я планирую ждать как можно дольше — а не прыгать с головой сразу после Хогвартса — у меня будут десятилетия, чтобы привыкнуть к этой идее, — сказал Нотт. — А выгода от удачных совпадений в поколениях заключается в перспективе получить роскошное наследство: хранилища золота и поместья с обеих сторон семьи. Богатым мужу и жене не придётся видеться или разговаривать друг с другом, если они того пожелают.
— Достойное использование жизни волшебника, — сказал Том. — Но, разумеется, не мне судить о вкусах.
— Было бы дурным тоном судить о моих наклонностях, — согласился Нотт, — когда ты сам хочешь провести остаток жизни с Грейнджер.
Том провёл бoльшую часть своей жизни в компании Гермионы — в этом декабре будет десять лет, — и он не мог представить жизнь, в которой бы он её не знал. Где бы он был, кем бы он был без неё? Скорее всего, сидел бы на скрипучей кровати в Лондоне, считая часы до подачи настоятельницей ужина. Считая дни до возвращения в Хогвартс, в нетерпении ожидая чая с Дамблдором и ужина со Слагхорном — это было лишь естественным, что стандарты человека просядут, когда ему подают овсянку на два приёма пищи из трёх, а его собеседники ограничены пьяной настоятельницей и горсткой прыщавых, едва ли образованных сирот.
(На мимолётные полсекунды Том подумал, где была бы Гермиона без него. В её доме в Лондоне, скорее всего. Или эвакуированная в сельскую местность. Миссис Грейнджер упоминала, что хотела вывезти Гермиону в Нортхемптоншир, когда немецкие налёты были самыми яростными. Или даже, Том почувствовал отвращение, лишь размышляя над этим, в компании кроткого магловского ухажёра, хлюпика, тенью современного джентльмена, который называл бы её «Миона» и верил бы во всю её маленькую ложь о «волшебных» навыках работы по дому, позволяющих ей растягивать одну буханку хлеба на неделю. От этого у Тома
— Мне очень нравится общество Гермионы, — сказал Том. — И раз ты здесь, в её присутствии, мне кажется, ты легко можешь отмахнуться от своих возражений. Я не припомню, чтобы ты когда-нибудь был так терпим, скажем, к Вальбурге Блэк. Разве она не является именно той ведьмой, которая лучше всего справится с твоими супружескими обязанностями?
Вальбурга Блэк была девушкой на год старше их, и она была той, кто делал Тома благодарным, что и он, и Гермиона были единственными детьми. Вальбурга, второй ребёнок из трёх, своим примером воплотила в жизнь все досадные истины о средних детях в своих попытках выделить себя из стаи своих родных и двоюродных братьев и сестёр, соперничающих за расположение профессора Слагхорна и особое отношение. Проблема была в том, что Вальбурге не хватало уверенности и приветливости Альфарда (Альфард был самым старшим из всех кузенов Блэков в Хогвартсе. Он выпустился год или два назад и занял традиционное «сачковое место» в Отделе игр и спорта Министерства). У Вальбурги также не было никакой бесхитростной скромности Сигнуса. Сигнус Блэк был малышом в семье, он учился на третьем курсе и нравился многим в дуэльном клубе, потому что никогда не притворялся, что более обучен или талантлив, чем на самом деле был, лишь основываясь на фамилии.
Именно поэтому большинство членов Слизерина, а не только отшельники без друзей вроде Нотта, вежливо сторонились присутствия Вальбурги Блэк, если только у них не было другого выбора. По крайней мере, Нотт, который не особенно кому и нравился в Слизерине, знал, что он был несимпатичен. Когда он плохо себя вёл, он делал это нарочно. Он играл на полном осознании своего поведения и как его будут воспринимать остальные. Не так-то просто было иметь дело с человеком, чьё поведение проистекало из отсутствия самосознания. Том мог терпеть злобу, но невежество — совсем другое дело.
— Вальбурга Блэк не моя обязанность, — сказал Нотт. — Её уже сосватали.
— Что! — вскрикнула Гермиона. — Кто-то хочет жениться на Вальбурге? Я удивлена, я даже никогда не слышала, чтобы она хвасталась этим в туалетах для девочек. Я всегда думала, что она проводит половину своего времени между уроками за обсуждением себя — или других людей.
— Там нечем хвастаться, — сказал Нотт. — Её пара — Орион Блэк.
— Разве они не кузены? — потрясённо произнесла Гермиона. — Я знаю, что чистокровные волшебники в родстве между собой, но это заходит немного слишком далеко, нет?
— Не волнуйся, — сказал Нотт, не обращая внимания на темнеющий цвет щёк Гермионы. Она сдерживала себя, чтобы не употребить единственный термин, который ей явно хотелось сказать: «кровосмешение». — Они всего лишь троюродные.
— Ну, раз троюродные, то всё в порядке, — сказал Том, который начал уставать от этого разговора. Он считал свои будущие планы значительными и важными, а всё, что говорили люди о своих, было просто… сплетнями. Соответственно, не заслуживающим его времени. — Если нам больше нечего обсуждать на тему кровосмешения, можем ли мы перейти к тому, ради чего сюда пришли? — он повернулся к Нотту. — Ты сказал, что хотел нам что-то показать.