Одного поля ягоды
Шрифт:
Нотт взобрался на свои ноги, согнав Гермиону с ковра, затем отряхнул его, свернул в рулон и засунул в свою наплечную сумку:
— Там что-то на полу…
Он нагнулся, поправив угол своей Руки славы.
— Что это? — спросила Гермиона, которая ничего не видела. Рука только давала свет своему владельцу, что делало её полезным инструментом для преступников, но неудобным для всех остальных.
— Кости, — объявил Нотт, пиная что-то в их сторону носком ботинка. Оно загремело в темноте. — Грызун. Крыса или полёвка, — наступил момент тишины, снова пинок, сухой грохот предметов, соскальзывающих друг по другу на чумазом полу, затем
— Мы здесь не для того, чтобы играть в игры, — рявкнул Том, опуская свою палочку, чтобы подсветить пол. Нотт был прав: он был замусорен костями и заодно другими неузнаваемыми обломками, но в глазах Гермионы они выглядели как осколки разбитой фарфоровой посуды, и не было ничего, что она могла бы назвать частями человеческого скелета. — Что это такое?
— Сначала я подумал, что это рыба. Форма позвоночного столба и уплощённых рёберных выступов узнаваемы безошибочно. Но нет ни одной рыбы с таким строением таза, — Нотт замолчал, оставив их в напряжении.
— Ну? — подтолкнула Гермиона.
— Что бы это ни было здесь внизу, — сказал Нотт, — оно убило русалку.
Тишину оттеняло медленное и размеренное «кап, кап, кап» воды, падающей вдалеке.
Том прочистил горло и сказал:
— Гриндилоу мог убить русалку.
— По воле случая, но не намеренно, — сказал Нотт. — И любой гриндилоу, которому бы это удалось, был бы незамедлительно затравлен остальной деревней русалок, как в любой деревне волшебников бы расправились с волком, укусившим ребёнка.
— Если мы и можем что-то подтвердить из этого, — сказала Гермиона, — то это твоё предположение о том, что комната находится под озером. Мы нашли русалку здесь, значит, возможно, есть и второй вход, который соединён с озером. Она должна быть очень хитро построена, ведь мы примерно в полумиле под землёй, и тут нет ни одного признака протечки или затопления. — Она указала на одну из стен, что закруглялась над её головой высокой аркой, создавая тоннель идеальных цилиндрических пропорций. — Если бы вода проходила здесь на постоянной основе, на стенах были бы отметки прилива и отлива. Линии осадка или запёкшейся грязи, потому что очевидно, что это место никогда не чистилось. Но их нет.
— Это хорошие новости, — заметил Нотт. — Из всех способов умереть здесь, утопление не один из них.
— Только некомпетентный волшебник позволит себе утонуть, — презрительно сказал Том.
— А слишком самоуверенный волшебник только подвергает себя разочарованию, — парировал Нотт. — Если здесь внезапно начнётся наводнение, и ты уронишь палочку, у тебя будет столько же шансов выжить, как и у магла.
— Даже если ты удержишь палочку, тебе всё равно придётся накладывать заклинания невербально, знаешь ли, — добавила Гермиона. — Не так-то просто визуализировать назначение, когда над твоей головой вода. Это при условии, что антиаппарационный барьер Хогвартса не простирается так глубоко.
— Уровень сложности никогда раньше меня не останавливал, — упрямо сказал Том.
— Так же, как и здравый смысл, понятно, — фыркнул Нотт. — Давайте продолжим путь — этот тоннель должен куда-то вести.
— Да было бы тебе известно, я очень здравомыслящий, Нотт, — сказал Том. — Настолько, что ты будешь идти впереди.
С несколькими тычками палочкой Тома Нотта убедили вести дорогу вдоль отдающего эхом тоннеля, он ругался и что-то бормотал под нос каждый
Нотт спотыкался по нисходящему тоннелю, тропа извивалась и изгибалась. Время от времени им приходилось пересекать провалы в полу, в которых собралась заиленная лужа. Том наложил на одну Инсендио, но это заполнило тоннель вонючим туманом, который преградил видимость и слух, поэтому с тех пор Гермиона вызывала Гласиус. Это не особенно помогало с устойчивостью, но, по крайней мере, они могли скользить поверх замёрзшей грязи, а не утопать в ней по щиколотку.
Ещё через несколько минут ходьбы тоннель начал выравниваться, и пол становился суше и более замусоренным. Где раньше под их ногами были слои липкой грязи и известковый осадок, теперь там были куски костей, разнокалиберная галька и бледные хлопья чего-то, напоминавшего асбест. Нотт, прижавший свою Руку славы согнутой рукой, наклонился, чтобы изучить хлопья. Он поднял одну штучку и провёл по ней большим пальцем, переворачивая снова и снова в своих пальцах. Затем он положил её в карман брюк и выпрямился.
— Мы почти на месте, — сказал Нотт. — Я чувствую это.
И за следующим поворотом их ждал большой приз: зеленоватая куча чего-то, напоминающего развёрнутый рулон ткани или ковёр, бесформенный и измятый, как волшебная палатка в подвале её родителей, до того, как мистер Пацек помог им её установить. Её поверхность была испещрена повторяющимся узором наслоенных овалов, более гладких и плоских, чем угловатые ромбовидные гребни драконьей чешуи.
Нотт подобрался к ней, сгрёб рукой огромный ком и прокричал:
— Я говорил вам, что это змея! Посмотрите на это! Её длина должна быть не менее двадцати — нет, более тридцати футов! Зверь такого размера — ты знаешь, насколько это большая редкость?
Том был менее воодушевлён, он взял пригоршню сброшенной змеиной кожи и всмотрелся в неё, поднимая её вес:
— Возможно, кто-то захочет это купить…
— Я бы купил! — сказал Нотт. Он прокашлялся и продолжил. — Ах, за достойную цену, разумеется. Просто из любопытства, так сказать. У этой кожи нет никаких качеств, которые нельзя было бы воспроизвести с помощью драконьей шкуры.
— Хм-м, — ответил Том, отбрасывая часть кожи. Он постучал палочкой по своему бедру. — Если кожа здесь, тогда где чудовище? Мы должны продолжать путь: тоннель двигается дальше.
— Н-но, — заикался Нотт, — что насчёт кожи? Мы не можем просто её здесь оставить!
— Никуда она не денется.
— Да, но можно, я возьму немного с собой?
— Мы вернёмся этой дорогой.
— Крошечный кусочек — просто чтобы не вернуться с пустыми руками!
— Не сейчас, — рявкнул Том. Он повернулся к Гермионе. — Пошли. Нотт может остаться здесь, если хочет, но мы пойдём посмотрим, что там ещё.