Одного поля ягоды
Шрифт:
Ничего из того, что он сказал, не было неправдой («хорошо справились» с экзаменом могло значить множество вещей), но то, как он пристально смотрел людям в глаза, быстро кивал головой или слегка похлопывал по плечу в зависимости от того, кем они были или какие достижения заработали в прошлом году, казалось Гермионе несколько просчитанным, а то и вовсе неискренним. Она не думала, что Тома заботили люди, чьи имена и достижения никогда не озвучивались им, когда он больше не был в их присутствии. Но она думала, что Тома заботило построение отношений, которые могут однажды стать важными. Даже если он видел ценность Гермионы помимо её полезности или практичности, их одноклассники не заслужили достаточно его уважения, чтобы
За последние несколько часов каждый раз, когда Том покидал купе, его останавливали, чтобы поздравить с его новым значком. Он был подвергнут тяжёлым испытаниям, когда пытался покинуть туалеты, тележку со сладостями или купе, занятое семикурсниками-слизеринцами, но Том, похоже, не возражал против неудобств. По правде, он сиял от восхищения других людей, ликовал от их зависти и упивался их желчью. Последнее было самой редкой реакцией, которую Гермиона видела среди их однокурсников, но она была очевидной среди более амбициозных старост Слизерина седьмого курса, которые считали, что они лучше подходят для старост школы, чем Том Риддл и Гермиона Грейнджер.
Но решение Тома помогло успокоить их гордость, несмотря на сомнения Гермионы об этом. Разве передача своих обязанностей другим не удешевляла их должность?
— Нонсенс, — говорил Том, обсуждая её сомнения. — Это называется «делегирование», и все великие лидеры делают это, если не хотят тратить каждый час каждого дня, пересчитывая полупенсы и фартинги{?}[ 1/4 пенса]. У нас, лидеров, есть более важные вещи, чем занять наше время.
— «Наше» время, — сказала Гермиона, чей голос поднялся в недоумении. — Ты используешь свою ораторскую технику на мне?
Том с нежностью улыбнулся ей:
— Это то, что делают лидеры. И это то, что возвышает тебя, Гермиона, до лидерства. Ты узнаёшь это, когда это используется: обычные люди — нет. По правде, они довольно туповаты, но это лишь позволяет с меньшими усилиями склонить их в нужную сторону, — он засмеялся и добавил. — Вообще, они думают, что они удостоены большой чести делать за меня мою работу.
— Но это честь, — парировала Гермиона. Она показала на значок, прикреплённый к её мантии. — И традиция Хогвартса!
— Полагаю, я поторопился, — сказал Том, покачивая головой. — Но не волнуйся — нам предстоит поработать с тобой над этим, тебе и мне.
Когда поезд подъехал к станции Хогсмида, ей с Томом дали задание собрать студентов и проводить их к каретам. Затем, когда они добрались до Хогвартса, пришло время распределения, пира и объявлений директора Диппета после ужина. Они включали в себя обновлённый список запретных тем для шуток и конфискацию на месте приспособлений для списывания, даты для отбора в команды по квиддичу и изменения в профессорском составе. И, к удивлению Гермионы, введение в новые правила техники безопасности: авроры будут сопровождать их во время поездок в Хогсмид, и студенты обязаны следовать всем их инструкциям, как от любого профессора или старосты.
За столом Слизерина, в дальнем конце Большого зала, она увидела тихий и пылкий разговор Тома с Трэверсом. Трэверс наклонился что-то прошептать Тому на ухо, затем Том взглянул вверх на преподавательсткий стол, потом помахал Ориону Блэку, чтобы тот подошёл с места, где сидел с шестикурсниками. За столом Рейвенкло никому, казалось, не было ни до чего дела, кроме спецификаций разрешённых перьев: самопишущие и самозаправляющиеся перья, оказывается, были ещё разрешены, но копировальные перья запретили, и никакие перья или чернила с магическими свойствами не допускались к официальным экзаменам. (Кто-то постарался написать на руках исчезающими чернилами шпаргалки к прошлогодним С.О.В., и в этом году инспекторы Управления магических экзаменов будут проверять у всех руки).
Оставшаяся часть вечера была обычной. Гермиона распределила рейвенкловцев
Когда их глаза встретились, Том приподнял бровь и махнул головой в сторону дверей.
Гермиона покачала головой, отодвинула рукав мантии и постучала по запястью. Она не думала, что волшебники поймут, что это значит, потому что большинство — те, кто уже отметил свои семнадцатые дни рождения — носили карманные часы вместо того, чтобы прикреплять циферблаты к своим запястьям. Во время каникул Том носил свои наручные часы, которые ему подарила миссис Риддл, из удобства и чтобы убедиться, что Нотт удалялся с их территории ровно в семь вечера. Чуть дольше, и Нотт бы заработал приглашение на ужин в полвосьмого, чего Том изо всех сил старался избегать. Том не носил свои часы в Хогвартсе, но он понял её знак, потому что он нагнул голову вперёд и постучал пальцами по столу.
«Раз, два, три, четыре, — считала Гермиона. — Всего двенадцать ударов».
Нотт, сидевший напротив Тома, повернул свою голову назад, чтобы посмотреть на реакцию Гермионы. Должно быть, Том отругал его за это, потому что он слишком быстро повернулся обратно, ссутулив плечи.
Таким образом прошёл вечер в секретных сообщениях, переданных через переполненные комнаты, в осторожных взглядах, перемещающихся между дверью и преподавательским столом, пока не наступило время разойтись всем факультетам Хогварста. Когда Гермиона наконец дошла до своей спальни, было около десяти, и она была благодарна увидеть, что её сундук принесли с поезда и положили возле её кровати. Трясущимися руками она покопалась в содержимом и нашла свой набор зелий, подготовленных для экспедиции. Стеклянные бутылочки были целы, проложенные несколькими связками чистых бинтов, завёрнутых в бумагу.
В без пятнадцати полночь Гермиона наложила на себя Дезиллюминационное заклинание, затем выскользнула из кровати, полностью одетая в магловское пальто, которое она носила этим утром, и пару зимних ботинок. Нотт выдвинул теорию, что Комната находится под озером, поэтому там на дне должно быть холодно. Это было гораздо более разумным выбором, чем форменные туфли на мягкой подошве, сделанные из лакированной кожи с открытым верхом и ремешком над сводом.
Её соседки по спальне зашторили свои балдахины, и, подождав у двери секунд двадцать, она не увидела никакой ряби на занавесках и не услышала никаких скрипов пружин матраса. Общая гостиная Рейвенкло была такой же тихой. На одном из ближайших к камину кресел свернулась клубочком кошка, на читальном столике стояло несколько пустых бутылок сливочного пива и всюду валялось несколько мятых газетных страниц, испещрённых игрой в крестики-нолики, но все студенты поднялись в свои комнаты. (Это было несколько необычно для Рейвенкло: Гермиона вспоминала, что в мае и июне прошлого года студенты использовали Общую гостиную, чтобы учиться во все часы вечера и раннего утра. Но сегодняшняя тройная комбинация позднего ужина, тяжёлой еды и слишком раннего времени для паники перед экзаменами, должно быть, представила неопровержимый аргумент в пользу важности полноценного отдыха).