Одного поля ягоды
Шрифт:
С «поп!» и шквалом приглушённых богохульств они слезли со стоп друг друга на затенённые ряды многоярусных скамеек трибуны. По обе стороны от них и над их головами свистели на ледяном ветру чёрно-белые полотнища балдахина, привязанные к деревянным стойкам. Длинные ряды сидений были пустынны, а поле снаружи было покрыто белым инеем и пустым, и под ногами Тома смятая бумажная обёртка отразилась сухим хрустом.
— Моё самое чёткое воспоминание о Монтрозе — балконная ложа финала Лиги в 1939 году, «Сороки» против «Торнадо». Розье попросил ложу на квиддиче в качестве подарка на прошедший день рождения, а не обед и торт дома, как нормальный человек. Поэтому я и помню её достаточно хорошо, чтобы аппарировать. Тут не должно
Том и Нотт съехали вниз по винтовой лестнице с обдуваемой ветром ложи наверху к фойе стадиона, выдолбленного под полем для квиддича. Том заметил рунический ряд, указывающий на то, что лестница может вращаться, чтобы пассажирам не приходилось тратить силы на спуск, но в данный момент чары были спокойны, предположительно потому, что матч не проводился. На подземном уровне широкие колонны поднимались для поддержки потолка, разделявшие фойе на разные входы, ведущие к секциям мест: премиум-ложа, галерея «Сорок», места эконом-класса. Том с любопытством провёл по вырезанной руне в основании массивной деревянной колонны.
— Интересно, — заметил он. — Эта выглядит свежей по отношению к руническим фразам снизу. Края острые, а не побитые погодой, как всё остальное. Дагаз.{?}[?] Иллюминация и открытие. Они обновляют стадион, ты не знаешь?
— Если муниципалитет занимался реновацией, то работа была проделана скупо, — прошептал Нотт. — Есть более чистые способы, чтобы изучить исходные чары, чем вырезать руны проявления поверх них. Придётся прописывать ещё строку-две, чтобы заново спрятать руны, когда реновация закончится, и дополнительной сложностью станет убедиться, что руны не будут противоречить друг другу. Оставлять руны раскрытыми — всё равно что не заправить рубашку. Беспричинно халтурная работа без внимания к деталям. Надеюсь, экономия того стоила.
Поздним утром деревня Монтроз являла радостный образ, полный рядов чистых домов в тюдорском стиле с острыми угловатыми крышами и открытыми балками. Скорость жизни была заметно менее неистовой, чем в Косом переулке, главном торговом районе Волшебной Британии. Ей не хватало открытой коммерциализации торговой площади Хогсмида, где каждый дюйм фасадов по дороге от ворот Хогвартса был превращён в пёстрые витрины дорогих сладостей и бесполезных безделушек. Цветочные ящики окон второго этажа деревенских домов были увиты капающими росой цветками, и соседи приветствовали друг друга через мощёную улицу. Певчие пташки чирикали, а зачарованные мётлы смахивали опавшую листву с крылец, но Том не удостоил эту сцену больше, чем одним беглым взглядом. Он был слишком занят поиском дома с табличкой «Номер восемь», которую в итоге нашёл, когда увидел один дом в ряду, чей оконный ящик был полон мёртвых цветов и подрезанных стеблей.
Номер восемь выглядел так же, как другие дома, по форме и размеру, но его парадное крыльцо было покрыто грязными следами, а вид из переднего большого окна был скрыт светонепроницаемыми шторами изнутри. С приятным возбуждением, бурлящим в его венах, Том постарался подняться по ступенькам и изучить дверь, но Нотт оттянул его назад с шипением.
— Подожди, Ри… — Нотт оборвал себя. Он взглянул на свою руку, на которую был надет фамильный перстень, и снял его, надёжно спрятав где-то во внутреннем кармане мантии. — Значит, отсюда никаких имён. Постой там минуту.
— Зачем? Мы всё ещё дезиллюминированы, никто не увидит нас!
— Дезиллюминированы, да, но и материальны. Ты можешь запустить сигнализацию, реагирующую на давление, если они такую установили, — сказал Нотт, стоя посреди улицы, он
— Ну? — поторопил Том.
— Ш-ш! Имей хоть унцию терпения. Специалис ревелио. Инцисус аппареско. Инцисус ревелио.
Нотт изучил подёргивающуюся золотую строку рун, которая появилась на дверном косяке, проходившую спиралью от самой двери у начальной руны, расположенной на уровне глаз. Символы какое-то время мигали, пока Нотт держал у них палочку, но в секунду, когда он опустил её и перевёл внимание, они снова начали растворяться из видимости.
— Стандартные заклинания для сопротивления погоде и предотвращения сквозняков. На двери обычные коммерческие чары, это не работа на заказ. Интересен глазок, — Нотт показал на потускневшую руну на уровне глаз. — Такую можно увидеть только в таунхаусах{?}[Малоэтажный жилой дом на несколько многоуровневых квартир, как правило, с изолированными входами (то есть без общего подъезда). Визуально — слепленные вместе домики без садов.]. Те, кто живёт на своей земле, о таком не заботятся: они ставят пограничные обереги по краю своей территории. Эта руна означает, что у них есть маленькое связанное зерцало на другой стороне двери, чтобы жилец мог видеть, кто стучит.
— Интересно, — сказал Том. — Любопытно, что случится, если сделаю вот это.
Он наколдовал носовой платок своей палочкой, отлевитировал его к смотровой руне и прикрепил его к двери заклинанием приклеивания. Затем он призвал маленький камушек и бросил им в дверь.
Тук!
— Что ты делаешь? — спросил Нотт с паникой в шёпоте.
— Мы не можем просто посмотреть на дверь и пойти домой, — сказал Том, держа палочку наготове. — Это дверь. Это не считается за «посмотреть», не особенно, раз я ничего не увидел.
Нотт собирался ответить, когда дверь со скрипом распахнулась.
Один стремительным движением Том отодвинул Нотта в сторону, направил кончик палочки на щель и вызвал заклинание:
— Империо.
Выведи из строя все сигнализации вторжения или запирающие заклинания. Впусти нас на территорию. Отойди. Не вытаскивай палочку. Обращайся с нами, как с дружественными соотечественниками, — приказал он.
— Не думал, что это действительно сработает, — признался Том. — Я был уверен, что ни один волшебник не будет таким глупцом, чтобы открыть дверь, когда он не может посмотреть, что на другой стороне. Должен признать, я был неправ. Такое редкое и незнакомое ощущение. Это так чувствуется «нормальность»? Ах, и вот оно прошло, — он поднял одну ногу, но, прежде чем поставил её на ступень, остановился и спросил Нотта. — Я приказал ему вывести из строя дверные замки и сигнализации до того, как пустить нас в дом. Есть что-то ещё, чтобы убедиться, что никто не узнает, что мы заходили?
— Некоторые чары дверей записывают магический след посетителей, которые пересекают порог, и друзей, и врагов, — прошептал Нотт. — Или записывают след колдунов, если магия направлена на саму дверь. Мудрёная работа и ужасающе дорогая, нужно связать череду Приори поверх деревянной филёнки по размеру двери. Я никогда не видел её собственными глазами, только слышал, что её используют на дверях из древесины для изготовления палочек. Никогда на дверях из камня, металла или стекла.
Обезвредь все заклинания, заклятья, руны, чары или магию, которая может быть использована, чтобы выявить, записать или сообщить наше присутствие любому существу живому, неживому, мёртвому или восставшему из мёртвых, — приказал Том, чувствуя, что его виски ноют от попыток сохранить контроль. Чем подробнее он описывал условия заклинания, тем меньше свободы интерпретации было у объекта. Он мог чувствовать, как волшебник на другой стороне пытался отразить принуждение, бросая вызов границе воли Тома, как дикая гончая на коротком поводке. — Впусти нас.