Одного поля ягоды

babylonsheep

Дверь отворилась.

Том взглянул на Нотта, делавшего широкий росчерк палочкой, затем зашёл внутрь дома номер восемь на Эскуотер-роуд.

Убранство было тёмным и мрачным, с зашторенными окнами, белыми оштукатуренными стенами с традиционным потолком с балками, расширенным волшебством, чтобы подниматься над головой Тома в размерах, превосходящих скромный фасад дома. Нотт спешно последовал за ним, поднимая подол плаща как раз перед тем, как околдованный волшебник закрыл дверь и прижал руки к маленькому круглому зеркальцу, прикреплённому внутри.

Волшебник. Том рассчитывал, что это был товарищ Вайкард Козел — человек, ради которого они… ну, по крайней мере, Том проделал

весь этот путь, чтобы встретиться. Мужчина выглядел довольно незабываемо с его гладкими мышиного цвета волосами и впалыми щеками, с растрёпанной короткой бородкой на подбородке и шее и с отблеском пота над кустистыми бровями. Том поднял палочку, и волшебника без какого-либо сознательного намерения пробила лихорадочная дрожь.

Палочка Тома проскользнула по лицу мужчины и воткнулась под его подбородком, поднимая его голову, чтобы встретиться со взглядом Тома. Глаза Тома, как Том узнал из руководства авроров на пятом курсе, должны были быть молочными и затуманенными. Выражение лица — пустым и расфокусированным. Он проверял его на акромантуле, конфискованном у Рубенса Хагрида, но никогда на человеке. Он был доволен, что книги были точны в описаниях. Он наложил заклинание правильно.

— Скажи мне своё имя, — потребовал Том.

— Вайкард Козел.

— Род деятельности?

— Строительный рабочий по профессии, скромный слуга Славной революции{?}[в магловской истории Великобритании, Славной революцией называют госпереворот 1688 г., когда пришедший к власти Яков II (Стюарт) попытался вернуть абсолютную монархию и восстановить католицизм. Революция была бескровной, Яков II бежал из страны, престол занял нидерландский стат­хау­де­р Вингельм (||| Оранский), женатый на дочери короля Якова Марии (|| Стюарт). В Англии окончательно была установлена конституционная монархия, высшей властью в которой стал парламент, осуществлявший волю значительной части земельной аристократии и крупной буржуазии. Славная революция послужила причиной начала промышленной революции и лидерства Великобритании в мире в XVIII и XIX веке.] по призванию.

Нотт выразительно кашлянул, на что Том не обратил внимания:

— Какую именно формулировку секрета скрывает этот Фиделиус?

— Не могу сказать. Я не Хранитель Тайны.

— Кто Хранитель?

— Вацлав Яношик.{?}[Юрай Яношик — легендарный словацкий разбойник.]

— По какой причине ты прячешь этот дом? Почему ты в Британии? Почему бы тебе не принести Славную революцию куда-то ещё, где люди с бoльшим рвением примут участие в фантазиях идеалистов о совершенном обществе?

— Революция должна быть принесена для тех, кто меньше всего готов услышать её послание. Это люди, которые настолько сильно порабощены кандалами, сковывающими их разум и мысли, что их приводит в трепет возможность освобождения. Это люди, чей естественный импульс при малейшем упоминании о свободе — отшатнуться в страхе и возмущении.

— Ты должен быть более конкретным, — посоветовал Нотт. — Он выхлебал слишком много брошюр о Правде-Которую-Они-Не-Хотят-Чтобы-Вы-Знали, чтобы давать ясные ответы, если только ты не задашь ему конкретные вопросы. Спроси у него, что руководство Революции решило дать ему в качестве личного задания и предписания.

Том повторил вопрос.

— Моё задание… — заикался мужчина, склонив спину и подрагивая губами в попытках сопротивляться приказу Тома. — П-продемонстрировать мощь и размах Революции. Донести до мелких буржуа Британии, как хорошо их учат тратить жизненные силы, жизни, магию на бесполезные забавы, которые ничего не дают на пути к лучшему для всех нас. Р-разрушить драгоценный стадион горожан и напомнить им, что если они, слишком

долго опекаемые и умиротворенные самодовольством, боятся того, что значит принять Революцию, то их нужно научить преодолевать свои сомнения

— Как вы уничтожите стадион? — резко заговорил Нотт. — Поле для квиддича деревни Монтроз. Он это имеет в виду?

— Рунические чары. Стабилизирующие обереги основания стадиона, — сказал задыхающимся, дрожащим голосом Вайкард Козел. — На схеме была круговая, зеркальная подструктура. Семь подпорок, самое стабильное число нумерологии. Чары каждой подпорки связаны с другой и связаны с силой семи. Без семи…

Том и Нотт переглянулись.

— У тебя есть записанные схемы? — спросил Том. — Чертежи, наброски, черновики, любой прототип или вещественные доказательства усилий, которые ты сделал, чтобы привести в действие свою схему «практической Революции»?

Волшебник задрожал, выворачиваясь и вырываясь из хватки заклинания Тома. Воля Козела боролась с волей Тома.

«Нет, — подумал Том. — Ты не выиграешь. Не у меня».

Кончиком палочки Том повернул лицо мужчины к своему и уставился в его глаза:

— Скажи правду.

Козел сопротивлялся, его лицо краснело от усилий. Внутренним зрением Том пробился в сознание Козела, и на него обрушился вихрь мигающих огней и звуков, отбитых глубокими, вырезанными привычками следами повторений и мышечной памяти. Периферийным зрением Том отстранённо наблюдал, как волшебник шевелит конечностями, потом увидел, как Нотт прыгнул вперёд с поднятой палочкой, но не посмел нарушить концентрацию. Он был почти у цели. Он чувствовал щель, тонкую трещину, открытую силой его превосходящей воли и трещащими жёлто-зелёными границами заклинания Империус. Он нашел её и безжалостно протиснулся внутрь, впиваясь вымышленными когтями в разрыв и укрепляясь в непримиримости своей убеждённости.

Я никогда не сдамся, — проецировал он в разум чужака. — Ты ничего не сможешь сделать. Ты скажешь мне. Другого выбора нет.

— Н-наверху. Связанный кровью о-о-об… — выплюнул волшебник, его глаза выкатились из орбит, сухожилия на шее стали толще от натуги. С монументальным усилием он вырвался из-под контроля Тома, его ноздри раздувались и хрипели с ручейками крови, стекающими к его губам и покрывавшими коркой его бороду. Его тело обмякло, веки трепетали.

Том отклонился, избегая крови. Волшебник рухнул на пол, бешено корчась в судорогах.

— Что с ним? — сказал Нотт, подняв палочку.

Том осмотрелся:

— Не знаю. Он пытался мне сопротивляться, и мне пришлось немного сильнее толкнуться, чтобы пробиться, — мужчина невнятно лопотал, его грязные ногти процарапывали выложенный камнем пол, пока он цеплялся, хватал ртом воздух и трясся в конвульсиях. — А. Думаю, у него может быть аневризма. Иногда так случается, — сказал Том, вспомнив первых двух Арахисов с первого курса. Было необычно, чтобы способности Тома приводили к спонтанным припадкам. Но также Тому было странно встречать такой уровень сопротивления, какой у него был с волшебником. Если бы ему пришлось гадать, это было бы связано с некоторыми навыками окклюменции.

— Он умрёт? — спросил Нотт. — Было ли это частью плана?

— Он может умереть, да. Так иногда случается, — Том состроил гримасу. — Достань шкатулку с зельями из своей сумки, у меня там есть флакон напитка живой смерти. Это погрузит его в стазис, пока медики его не подлечат.

Том насильно опрокинул флакон в горло волшебника, с осторожностью наблюдая за ним, пока кожа Козела не стала восковой, а спазмы не снизились до лёгкой дрожи, а затем полной неподвижности. Он заметил, что палочка мужчины лежала на полу возле двери.