Одного поля ягоды
Шрифт:
— Ты тоже расстроилась из-за новостей сегодняшним утром? — спросил Кларенс. — Я был в таком потрясении, когда прочёл газету…
И в течение нескольких секунд хрупкая иллюзия относительной нормальности развеялась в небытие.
В следующие несколько дней «Ежедневный пророк» выпустил больше информации о расследовании Министерства.
Мистер Вайкард Козел был истинным диверсантом, и его целью не были пустые угрозы, направленные на распространение недоверия и истерии среди британской общественности. Отдел магических игр и спорта объявил об отсрочке на неопределённое время сезона Британской Лиги квиддича к величайшему разочарованию любителей спорта, которые
Некоторые детали о схеме скрытого искажения оберегов мистера Козела были проанализированы профессионалами, которые единодушно согласились, что идея вставить собственные чары в существующую структуру оберегов была в некотором роде экспериментальной.
Но поскольку эксперимент был основан на устоявшихся концепциях искусства оберегов, он был, в теории, достижим.
Гермиона проглотила схематические объяснения «оберега внутри оберега» и применила их к личному проекту при подготовке к предстоящему полевому тактическому занятию клуба по домашней работе. Она прочитала, что было возможно определить границы независимого оберега, который содержался внутри другого оберега, созданного кем-то ещё, если убедиться, что определения внутреннего оберега были аккуратно выписаны без прямого противоречия фундаментального намерения внешнего оберега. Так работали чары кабинета директора, она выяснила. Камины в Общей гостиной не были подключены к каминной сети, но директора — был, потому что в его кабинете располагался внутренний слой, который давал разрешение, но он не противостоял главной директиве защиты, выстеленной основателями.
Держа это в уме, она создала набор из семи деревянных кольев с вырезанными руническими формулами, чтобы скопировать эффект «внутреннего слоя». Эти границы, когда на них были направлены заклинания, будут впитывать магическую энергию и передавать её во внешний слой. У находящегося внутри границ, обозначенных колышками, и вызывающего взрывающие заклятья проклятья не будут разлетаться и попадать в случайных студентов по пути на травологию или полёты на мётлах, от случая чего им внеклассным обучающим упражнениям наступит конец. Если шальное заклятье не будет поглощено Щитовым заклинанием другого волшебника или наколдованным физическим барьером, то, достигнув ограничительной линии, оно будет втянуто ближайшим колышком и направлено в землю, в которую он был вбит, ведь они все будут сохранены оберегами, пронизывающими всю территорию Хогвартса.
Эта идея была намечена в общих чертах, но она работала, хоть и с некоторыми ограничениями. Гермионе была необходима поверхность с достаточным слоем земли, гептагон{?}[семиугольник] достаточно большой, чтобы на ней поместилось полдюжины взрослых волшебников и они бы не спотыкались о мантии друг друга. Это было непросто найти, и Гермионе пришлось отправиться в рискованное предприятие, полной сожалений, от своего любимого стола в библиотеке на свежий воздух, чтобы найти подходящее место. Это была трудной задачей для школы, расположенной в нагорье Шотландии. Она надеялась, что слизеринцы оценят её жертвы.
И вот она отправилась покорять вересковые холмы, как шотландские поэты описывали это жалкое бремя, держа в руке самодельный отвес{?}[Приспособление, состоящее из тонкой нити и грузика на её конце, позволяющее судить о правильном вертикальном положении, служащее для вертикальной юстировки поверхностей и стоек.]. Однажды утром она заметила Розье, идущего по тропинке от замка до поля для квиддича. На его запястье болтался театральный бинокль на шнурке, и он был одет в уличную одежду, состоящую из шарфа Слизерина и утеплённого на зиму шерстяного плаща.
Себастьян Розье был молодым человеком стройного телосложения, цвет его волос нельзя было определить, потому что они сияли, как наваксенная кожа, из-за щедрого использования лосьона для волос. Его кожа всегда была обветрена на щеках и спинке носа, а глаза у него были проницательные и ищущие, тёмно-синие, которые, когда она сталкивалась с ним на дуэли, перескакивали с лица на палочку, на ноги и обратно с пугающей быстротой. Его рефлексы были лучше, чем у большинства в их маленькой группе, почти такие же быстрые, как у Тома (который жульничал, читая намерения оппонентов своими особыми способностями).
Она полагала, что с такими рефлексами Розье знал, что кто-то поднялся по скрипучим деревянным ступенькам на верхнюю площадку трибуны. Она увидела, как он слегка вздрогнул, услышав её шаги, и дёрнул головой в сторону, но не обернулся, чтобы посмотреть.
— Доброе утро, Розье, — сказала Гермиона.
— Грейнджер, — поприветствовал он её. — Ни дня прекраснее, готов поспорить. Ты наконец-то пришла к изучению брака грации и красоты, который представляет собой этот несравненный вид спорта? Седьмой курс — это немного поздновато, но лучше поздно, чем никогда. — Он несчастно проворчал: — Так говорит и Отдел магических игр и спорта.
— Разве ты здесь не поэтому? — спросила Гермиона. — Из-за красоты спорта?
В их разговоре наступила небольшая пауза, пока они смотрели, как ловец Хаффлпаффа попытался нырнуть в низком наклоне. Он не смог достаточно быстро подтянуться на своей метле в конце ныряния, и его сбросило с метлы на песок у основания ворот. Выглядело это болезненно: когда один из охотников вышел, чтобы помочь ловцу подняться, он шёл на согнутых ногах. Розье сочувственно поморщился.
— Я впитываю как можно больше квиддича в свои вены, пока не закончился семестр, — сказал Розье. Он вытащил руки вперёд, будто греясь в радужном сиянии субатомных частиц квиддича, испускаемых школьным полем Хогвартса. — В этом году Британская Лига квиддича умерла. Министерство убило её. В июле не будет ни одной профессиональной игры, на которую можно сходить. Ни Чемпионата лиги, а я поставил шестьдесят галлеонов на победителя. Возможно, мне и работы не найдётся в ОМИС после моего выпуска.
Розье продолжил ворчать, его голос становился громче и громче по мере его разговора:
— Министр — бесполезный халтурщик. Этот товарищ Козел — распущенный прощалыга, изувер самого низшего порядка. Гнусный, никчёмный шаромыжник этот Гриндевальд. Как он мог так со мной поступить? На хуй его. На хуй Гриндевальда. Вот, я сказал это! И я не возьму слов назад! — к этому времени он уже кричал. — НА ХУЙ ГРИНДЕВАЛЬДА!
Игроки в квиддич остановились в воздухе и уставились на трибуны Слизерина.
Розье слегка закашлялся и обычным голосом сказал:
— Прости меня за мой французский, Грейнджер, — а в сторону хаффлпаффцев он сложил руки вокруг рта и прокричал: — ПРОДОЛЖАЙТЕ! БЁРРОУЗ, СБРОСЬ СКОРОСТЬ И ДЕРЖИСЬ НА ПОДНОЖКАХ, КОГДА ПОДТЯГИВАЕШЬСЯ, НЕ ВАЛИСЬ НА НОС! — увидев реакцию Гермионы, Розье пожал плечами. — Если ты не можешь танцевать на воздухе так же легко, как дышать им, ты недостоин называть себя игроком в квиддич. Иногда я не знаю, почему меня это волнует.
— Э-э, в этом есть смысл, — сказала Гермиона, осторожно присаживаясь на скамейку рядом с ним и накладывая Согревающее заклинание на свою мантию, чтобы посмотреть, как хаффлпаффцы отрабатывают основные лётные техники. Некоторое время ни она, ни Розье не разговаривали.