Одного поля ягоды
Шрифт:
Том держал свои руки за спиной в расслабленной позе. Он наблюдал, как настоятельница подняла конверт, повернув его, чтобы прочитать своё имя на передней стороне, затем она перевернула его стороной с сургучом.
Она подковырнула сургуч большим пальцем, и он рассыпался в острые красные щепки. Они впились в нежную плоть её ногтевого ложа.
— Ой! — прошипела она, засунув палец в рот. Другой рукой она открыла конверт и просмотрела содержание письма.
Том мысленно вздохнул. Он рассчитывал на магловскую неосведомлённость о сургуче: настоящий тянулся и сгибался, но оставался единым целым, чтобы выдержать часы перевозки, болтаясь на лапе
Этот сургуч крошился, потому что это был не просто сургуч. В нём содержалась концентрированная Морочащая закваска по его собственному изменённому рецепту, сваренная в растворяющей основе из сока одуванчика, смешанного со слизью флоббер-червя, которая была остужена до состояния плотной пасты при комнатной температуре. Он добавил мелко нарезанные стебли липучника на стадии остывания, чтобы окрасить зелье в красный и позволить ему впитываться кожей — этот совет он узнал из одолженной книги по целительству, он использовался, когда пациент был не в состоянии проглотить обычное зелье, но хранение в банках и горшках, предназначенных для многократного использования, сокращало срок годности вдвое по сравнению с одноразовыми зельями в закупоренных чарами стазиса пузырьках.
— «Том Риддл…» — миссис Коул читала медленным, невнятным голосом. — «Закрепил… За собой позицию для летней работы».
— Всё правильно, миссис Коул, — сказал Том, кивая в такт. — Это была возможность, которую я не мог упустить.
— «Работа… Предоставляет питание и проживание. Тому не будет нужна его комната. Его комната останется… Нетронутой… До следующего возвращения Тома».
— Спасибо, миссис Коул, — сказал Том, любезно улыбаясь. — Я знаю, что приют может стать тесноватым с новыми жителями, но Вы знаете, как сильно я люблю, чтобы мои вещи оставались в порядке.
— «От имени Тома передаётся сумма в пять фунтов… В благодарность за содействие миссис Коул».
— Аванс в счёт моего жалованья, — сказал Том. — Мне будет приятно, если Вы напишете расписку и сделаете копию для своих записей. Чтобы было о чём вспомнить, когда меня не станет.
Многие маглорождённые, оставшиеся в Хогвартсе на рождественские каникулы из-за войны, получили посылки с вещами от своих родителей, которые почему-то включали в себя магловские фунты стерлингов. Было нетрудно разменять их фунты на галлеоны по выгодному курсу. Их родители, будучи маглами, и они сами, будучи несовершеннолетними, не могли открыть счета в «Гринготтсе». Без счёта они не могли писать гоблинам для проведения банковских операций по совиной почте. И пока они были в школе, они не могли сходить и разменять валюту у кассира.
Том скопил больше двух сотен галлеонов за целый год писательства, что могло сделать его сундук достаточно тяжёлым, если бы мешочки с деньгами не были зачарованы быть лёгкими, как пёрышко. Вместе они занимали бoльшую часть его сундука и звенели, если он не обновлял регулярно заклинание Немоты. Он с некоторым облегчением разменял значительную часть своего золота на магловские банкноты и собирался открыть счёт в магловском банке. Он решил хранить лишние деньги в магловском банке до семнадцати лет и получать с них проценты. Гоблины не предлагали ни процентов, ни вообще каких-либо вариантов вложения денег.
Миссис Коул размазала струйку слюны, вытекшую на подбородок, пока писала расписку в двух экземплярах. Она положила
— Кажется… Всё в порядке, Том, — сказала миссис Коул.
— Я очень признателен Вам, миссис Коул, — светился Том. — Я увижу Вас в следующем году, полагаю. Может быть, я пошлю открытку, пока буду в отъезде, если у меня будет время, но не ищите её.
— До свидания… Том…
Том закрыл за собой дверь и позволил миссис Коул вернуться к её подсчётам продовольственных карточек.
Это сработало.
Конечно, сработало.
Он знал, что это сработает, когда он убедил Розье втереть немного его пасты из Морочащей закваски на дверные ручки раздевалки квиддичной команды Гриффиндора в ночь накануне их заключительной игры года в последние выходные мая. Рейвенкло разбили Гриффиндор, но ни одна из команд не заработала достаточно очков, чтобы превзойти совокупное количество баллов Слизерина.
Слизерин выиграл Кубок по квиддичу, и Том заручился почтением Розье, которое тот не проявлял с тех пор, как вступил в неофициальный клуб «домашней работы» Тома после Рождества. Это было удобно для Тома, который до этого момента считал Себастьяна Розье интересным и полезным, как мебель.
Лукавые упоминания Розье об унизительном поражении гриффиндорцев за ужином в тот вечер убедили Абраксаса Малфоя быть менее агрессивным в дуэльном клубе, потому что как член команды Слизерина по квиддичу он больше заботился о победе, чем о спортивном поведении. И если Малфой не мог победить в дуэлях, он довольствовался победами в квиддичных матчах за факультет, потому что это делало его на шаг ближе к капитанству в следующем учебном году.
(Никто, кроме Розье, не знал, как именно Том сделал это, и даже Розье не знал, что именно он нанёс на дверную ручку, — только то, что ему надо надеть перчатки для травологии, выполняя назначенное задание.)
Поэтому теперь Том тащил свой сундук две мили{?}[чуть больше 3км] в направлении Чаринг-Кросс. Он не мог зачаровать его, чтобы он был легче, так же, как он не мог применить Конфундус или Обливиэйт к миссис Коул и сэкономить два часа на нарезке ингредиентов в пудру сверх трёх часов варки и остужения, потому что ингредиенты для зелий целиком не растворялись в основе для пасты так, как в жидкости. По крайней мере, у зелий было преимущество: их не могли определить в палочке тем же способом, который профессор Меррифот использовала после Случая со Шкафом, что, позже он узнал, было стандартной процедурой для авроров и магов, когда они допрашивали потенциальных нарушителей закона. Потребовался бы Мастер зельеварения, чтобы выяснить, что сделал Том, а он прихватил с собой единственное доказательство.
Со всей подготовкой, которую он проделал, чтобы сбежать из магловского мира на лето, его планы о том, что делать после, оставались… туманными.
Его главной целью было не попасть в приют и найти себе место, где можно было бы получить чистые простыни и хорошее питание, не оказавшись при этом на пороге дома Грейнджеров, как бездомный щенок, с кепкой в одной руке и чемоданом в другой. Не потому, что Грейнджеры были жестокими или грубо с ним обращались, как другие люди, когда приглашали к себе осиротевших детей без намерения сделать их членом своей семьи, — на ум приходят старые девы, ищущие себе сиделку на старость, или большие семьи, которым нужна прислуга, выполняющая всю домашнюю работу, — но жить с ними было бы постоянным умопомешательством.