Огненный крест. Книги 1 и 2
Шрифт:
— Да, не для этого, — уверил его Роджер и кинул осторожный взгляд в окно, опасаясь, что люди попытаются проникнуть через него, но, несмотря на то, что спор за дверью продолжался, атаковать хижину никто не собирался. — Я пришел просить вас последовать за мной через реку под белым флагом — для безопасности — чтобы поговорить с Джейми Фрейзером.
Хасбанд тоже поглядел на окно.
— Боюсь, что время для разговоров уже прошло, — сказал он, скривив губы. Роджер считал так же, но продолжал нажимать, стремясь выполнить свою
— Не совсем, если учесть, что губернатор не заинтересован в избиении людей своей колонии, при условии, что толпа разойдется мирно…
— Такая перспектива кажется вам вероятной? — Хасбанд махнул рукой в сторону окна, глядя на него с саркастическим видом.
— Нет, — был вынужден признаться Роджер. — Однако если бы вы пришли… если бы они увидели, что еще есть возможность…
— Если бы возможность примирения и восстановления справедливости существовала, то переговоры должны были начаться гораздо раньше, — резко сказал Хасбанд. — Неужели губернатор думает, что придя с войском и пушками и направив ультиматум…
— Не справедливости, — честно сказал Роджер. — Я имел виду возможность спасения ваших жизней.
Хасбанд стоял совершенно неподвижно. Вся краска сбежала с его лица, хотя он выглядел спокойно.
— Значит, так стоит вопрос? — спросил он тихо, не спуская взгляда с Роджера. Тот глубоко вздохнул и кивнул.
— Времени мало. Мистер Фрейзер просил передать вам, что если вы не придете на переговоры с ним, то против вас выстроены два отряда артиллерии и восемь отрядов хорошо вооруженных милиционеров. Все готово, и губернатор будет ждать, самое позднее, только до завтрашнего рассвета.
Он знал, что выдает военную тайну, но Джейми Фрейзер сказал бы то же самое, будь он на месте Роджера.
— Здесь почти две тысячи регуляторов, — произнес Хасбанд, словно про себя. — Две тысячи! Разве вы не думаете, что их вид поколеблет его? Что так много людей покинули свои очаги, чтобы выразить протест…
— Губернатор считает, что они мятежники и пришли воевать, — прервал его Роджер. Он поглядел на окно, где закрывающий его пергамент висел лохмотьями. — И увидев их, я должен признать, что у него есть основания для такого мнения.
— Это не мятеж, — упрямо сказал Хасбанд. Он выпрямился и, вытащив из кармана черную шелковую ленту, начал завязывать волосы. — Но наши законные жалобы были проигнорированы! У нас нет иного выбора, как предстать перед мистером Трайоном всей силой, чтобы доказать ему справедливость наших требований.
— Несколько минут назад вы говорили о выборе, — сухо произнес Роджер. — И если сейчас настало время выбирать, как вы сказали, то насколько я уяснил из того, что видел и слышал по пути сюда — большинство регуляторов выберут насилие.
— Возможно, — неохотно признал Хасбанд. — И все же мы… они… не мстительная орда и не обезумевшая толпа…
Однако непроизвольный взгляд в сторону окна показал его опасения, что
— У них есть лидер, который может вести переговоры от их лица? — вмешался Роджер, стремящийся скорее выполнить свою миссию и уйти. — Вы сам или, быть может, Хантер?
Хасбанд долго молчал, вытирая рот ладонью, словно хотел избавиться от прогорклого вкуса, потом покачал головой.
— У них нет реального лидера, — сказал он тихо. — Джим Хантер достаточно смел, но у него нет дара командовать людьми. Я просил его, но он ответил, что каждый должен действовать сам по себе.
— У вас есть дар. Вы можете повести их за собой.
Хасбанд выглядел шокированным, как если бы Роджер обвинил его в шулерстве.
— Нет.
— Вы привели их сюда…
— Они сами собрались здесь! Я никого не просил…
— Вы здесь. Они последовали за вами.
Хасбанд вздрогнул и сжал губы. Видя, что его слова имеют некоторый эффект, Роджер нажал.
— Вы говорили им прежде, и они слушали. Они пришли сюда за вами. Они обязательно вас услышат!
Шум снаружи хижина возрастал; толпа становилась все нетерпеливее. Она еще не горела жаждой крови, но была уже близка к этому. А что бы они сделали, если бы узнали, кто он, и зачем сюда явился? Ладони Роджера взмокли; он опустил их вниз и прижал к полам сюртука. Почувствовав милицейский значок в кармане, пожалел, что не зарыл его до пересечения реки.
Хасбанд посмотрел на него, потом потянулся и схватил его за обе руки.
— Молитесь со мной, друг мой, — произнес он тихо.
— Я…
— Не нужно ничего говорить, — сказал Хасбанд. — Я знаю, вы папист, но квакеры не молятся вслух. Если вы помолчите вместе со мной и попросите всем своим сердцем, чтобы мудрость осенила не только меня, но и всех здесь…
Роджер прикусил язык, чтобы удержаться и не поправить Хасбанда; его собственная религиозная принадлежность едва ли была важна в настоящий момент, а вот Хасбанда имела значение. Вместо этого он кивнул, сдерживая нетерпение, и сжал руки старшего мужчины в ответ, предлагая ту поддержку, которую мог.
Хасбанд стоял тихо, его голова была опущена. В хлипкую дверь хижины постучали кулаком и позвали.
— Хермон! С вами все в порядке?
— Давай, Хермон! Сейчас не время уединяться. Колдуэлл вернулся от губернатора…
— Час, Хермон! Он дал нам не больше часа!
Струйка пота пробежала у Роджера между лопаток, но он проигнорировал щекотку, не решаясь почесать спину.
Он перевел взгляд от обветренных рук Хасбанда к его лицу и увидел, что мужчина смотрел ему прямо в глаза, но в его взгляде было отстраненное выражение, словно он прислушивался к чему-то отдаленному, не слыша криков, проникающих снаружи. Даже глаза Хасбанда были по-квакерски серыми, словно вода в дождевых лужах, подрагивающая после пронесшегося ливня.