Окутанная тьмой

Имилис

– Кто ты? – Люси согнула ноги, притянув их к груди, когда этот силуэт, не обращая никакого внимания на все их злобные, испепеляющие взгляды, да на всех остальных находящихся в комнате, кроме Хартфилии, сделал первый шаг вперед. Пол не заскрипел, как обычно, в том месте, около кровати Венди и Эми, и это означало только одно – перед ними не человек явно. Таро слабо дернул плечами, ощущая, что давление заметно уменьшилось, и он спокойно может подняться – то ли эта тень смиловалась над ними, вновь даруя возможность двигаться, то ли ей было сейчас просто не до этого. Демон криво усмехнулся, вставая на ноги, поднимая с пола Хартфилию за плечи, но в ту же секунду он вновь замер, с грохотом, с гадким чувством беспомощности и бессилия, рухнув на колени. Кое-как дрожа всем телом, но не от страха, а от злости, которая медленно подчиняла его себе, он вглядывался в эту тень, пока,

наконец, не смог увидеть в ее очертании женскую фигуру и тонкую бледную руку, которая медленно, будто пытаясь приручить и не спугнуть тянулась вперед – но, ни к Таро, ни к Адриане, которая вообще стояла в том же углу, а именно к Люси. Она, так же как и он, не могла и пальцем пошевелить, или все же могла, но боялась, или же просто не хватало сил. Косо глянув на Адриану, Таро в который раз убедился, что дело дрянь – она так же не шевелилась, лишь испуганные, остекленевшие от страха голубые глаза быстро останавливали свой взгляд то на нем, то на Люси, будто пытаясь найти поддержку, защиту, которой не было, которой сейчас им всем не хватало. Все смотрели на причину их общего страха – женскую тень, которая только приближалась, все так же протягивая руку вперед. – Кто ты? – голос Хартфилии дрогнул, а по телу вновь прошлась дрожь, Таро, придерживая ее за плечи, это прекрасно ощущал – боится, но сражается, не поддается, даже в таком положении, когда выхода нет.

Демон видел что еще чуть-чуть и эта костлявая, белая, как снег, рука все же коснется щеки Люси, поэтому нужно было что-то делать, все, что только возможно, он ведь пообещал защитить ее, вытянуть с того света – нельзя нарушать данные обещания. Дернувшись назад, он попытался предотвратить неизбежное, потянув Хартфилию за собой, но не вышло – через секунду девушка замерла, проговорила что-то неразборчивое, непонятное и просто опустила голову. Тень бесследно исчезла, и Таро даже и не понял, не заметил когда, все его внимание перешло на вновь бессознательную девушку, опять лежащую на его руках.

– Люси?!

«Люси»

Все сознание разом сотряслось от этого голоса, одновременно считая его и безумно родным и важным, тем, который Хартфилия была безумно рада слышать и чужим, далеким, тем, который она так упорно пыталась забыть и больше никогда не вспоминать и не слышать. Маленький, крошечный мирок, отгородивший Люси от далекого, не такого уж и приятного прошлого, начал рушится, распадаясь по маленьким кирпичикам, как и стена, разом обвалившаяся, оставившая ее без защиты – так она сама считала. Перед ней, собираясь из маленьких частичек, начал появляться, всплывать тот до боли родной образ – тот силуэт в свете заходящего солнца в их саду; тот взгляд карих глаз, который так тепло, заботливо смотрел на нее, когда она лежала в кровати, сильно болела; тот звонкий голос, который всегда звал ее, искал, когда она, будучи маленькой, часто сбегала, надеясь найти друзей, этот голос рассказывал ей сказки, пел песни, услышанные в разных городах; та улыбка, которая всегда играла на лице, по возвращению после очередного путешествия; та фигура, которую она так сильно ждала, выглядывая на дороге, ожидая ее днем и ночью, желая ей сладких снов с наступлением ночи, удачи и скорого возвращения домой. Туда, где ее всегда ждали, но все это было давно забыто, закрыто, потеряно – в груди болезненно защемило, вызывая хриплый, приглушенный, беспомощный крик.

– Кто здесь? – голос предательски дрожал, он был тихий, почти беззвучный и Люси сама его не узнала. Она оглянулась, не в силах ничего понять, просто предположить, зачем кто-то лезет, куда не просят, открывает то, что давно заперто, заставляет ее вспомнить то, что давно забыто – вокруг было слишком ярко, глаза неприятно резало, и рассмотреть здесь что-то, было просто невозможно. Хартфилия прикрыла глаза, надеясь, что скоро этот свет погаснет и все, что происходит здесь закончится, как будто ничего и не было, вот тогда она разберется, что происходит, кто хочет, чтобы она вспомнила все.

«Люси»

Опять тот же голос эхом раздался вокруг, со всех сторон одновременно, окружая ее, накрывая с головой не давая никакой возможности сбежать отсюда, уйти и просто спрятаться, чтобы никто, никто не трогал ее. Как он проник в ее сознание, просочился сюда, да еще так громко, сразу взяв все под свой контроль, оставалось загадкой, которую разгадать не было возможности и силы. В голове звенел, постоянно раздавался этот тихий, уже чем-то приглушенный голос, но Люси все равно пыталась избежать боли, которую он причинял, проезжаясь ножом по сердцу, отгородится от него, вновь

выстроить стену, но пока она просто закрыла уши, морщась от неприятных, раздражающих воспоминаний – все равно голос был слышен, даже так, он продолжал преследовать ее, не отпуская, пытаясь добиться чего-то, именно от нее.

«Люси»

– Хватит! – прикрикнула Хартфилия, просто взмолилась непонятно кому, будто надеясь на то, что кто-то ее услышит, беспомощно падая на колени, держась руками за голову, все так же пытаясь заглушить этот звук, так больно режущий слух, проникающий в самую душу и сердце. Стальные двери, которые Люси когда-то давно собственноручно заперла, повесив на них замок, разом распахнулись, выпуская все спрятанное так глубоко и, казалось, надежно, запертое, скрытое от других – ее вечную тайну, которую она несла по жизни, никому не говоря, никому не жалуясь.

Сквозь пелену предательски выступивших слез, Люси полу прикрытыми глазами, сама того не желая, видела перед собой эту тень – как она попала в ее сознание, в ее мир, в который вход всем просто воспрещен? Хотелось отмахнуться от нее, отойти или хотя бы сделать шаг назад, но что-то не давало и это не та сила, которая просто не позволяла этого сделать – так велело Хартфилии ее сердце. Она вновь видела тонкую, бледную, женскую руку с темными ногтями, которая просто тянулась к ней, медленно, боясь испугать, без какого-то скрытого смысла причинить боль или навредить – она тянулась просто так, будто желая почувствовать то тепло, жар, который исходил от Люси. Хартфилия оставалась стоять на месте, прекрасно понимая, что даже если бы и хотела, не смогла бы противостоять ей, сопротивляться и, в конечном итоге, дать отпор.

– Люси, – отрицать то, что это сейчас сказала она – тень, не было смысла, потому что больше никого, кроме их двоих, здесь и нет. Набравшись смелости, малой доли храбрости, ведь они, как ни крути, находятся в ее сознании, Люси подняла глаза, разглядывая девушку или же женщину, стоящую перед собой. Худая, можно даже сказать, что с виду, костлявая, чуть выше самой Хартфилии, такие же худые плечи, тонкая шея и бледно-алые губы, изогнутые в теплой улыбке; длинные, белые, чуть вьющиеся на концах волосы, все та же бледная рука с ничуть не пугающими темными ногтями – все, что было видно за капюшоном и плащом, затянутым сверкающей, бесшумно бренчащей цепочкой на поясе. Она продолжала протягивать руку, медленно, так же тихо, безмолвно, вот только в последний момент, когда до щеки Люси оставался сантиметр, Хартфилия дрогнула, испуганно прикрыв глаза – незнакомка отошла назад, будто поняв весь страх, что был в душе Люси и огромную, пока непреодолимую пропасть недоверия. Остановившись в шагах пяти, она замерла, как-то боязливо поднимая руку и, наконец, будто решившись, откинула явно мешавший сейчас капюшон, скрывающий половину ее лица и в первую очередь – алые глаза.

– Ты? – глаза Хартфилии расширились и она, не веря, всматривалась в знакомые очертания лица, разрез глаз, бледные щеки, губы с полуулыбкой – голос, как и все тело, предательски задрожал, ведь она не ожидала, не мечтала, а теперь и не верила.

– Ну, привет, мелкий, давненько мы с тобой не виделись, – на лице девушки, стоящей напротив Хартфилии, расцвела добрая, родная улыбка, с такими знакомыми ямочками на щеках, та, которую она старательно забывала так долго, но все равно не смогла. Может не просто так не смогла?

– Ну вот, все готово, зелье у нас и потому может выдвигаться, – Райто вышел в центр гильдии, и скопление магов быстро разбежалось по обе стороны от него. – Со мной идут только трое, остальные остаются здесь, ясно? – он заранее знал, что с ним пойдет Драгнил, Фуллбастер и Рэдфокс, почему-то все считали, что в случае чего эти двое смогут легко справиться с бушующим и теперь бесчувственным магом, хотя Райто в этом сильно сомневался. Кин запаздывал, и ждать его уже не было возможности, Драгнил уже десять минут бросал на пса косые, испепеляющие взгляды, явно не понимая, чего тот так ждет. Самому Райто было бы намного проще, если бы Нацу был Нацу со всеми чувствами, потому как так его контролировать намного сложнее, но выбора нет. Придется играть теми фигурами, которые даны с самого начала партии, стараясь не потерять ни единой пешки, в данном случае Кина, который сыграл немаловажную роль во всем плане. Да, Райто признавал, что жестоко подставил мальчишку, но он и подумать не мог, что Жнец и не знает как возвращать чувства, Люси знает, в ней пес уверен, а вот Кин подвел его. Если уж начнут разбираться, кто в чем виновен, то медленно все скатится на плечи Райто – он зачинщик, он вертел всеми как хотелось, он виновен.