Окутанная тьмой

Имилис

Вперед, немного помедлив, вышел Рэдфокс, так же недовольно сложив руки на груди, следом за ним и Фуллбастер, насчет третьего Райто и не сомневался – Драгнил, прошагав вперед товарищей или кто они ему пока что, лишь поправил воротник куртки. В глазах двух магов из трех читалось напряжение, неуверенность в собственных силах и возможностях, и только Драгнил ни в чем не сомневался, сильнее сжимая в ладони пузырек с зельем. Райто лишь фыркнул, поймав на себе тот же ненавидящий взгляд – вновь стало не по себе, а пес все больше убеждался, что он и Люси два сапога пара. Вот только, что скажет Хартфилия, увидев Нацу таким?

– Ну, так веди нас, чего ждешь? – Драгнил вновь дернул воротник куртки, сделав шаг вперед, но пропуская пса первым, как их верного, до поры до времени, проводника по улицам города, канувшим в ночную темноту. Райто на это ничего не сказал, даже

не фыркнул от недовольства, как всегда, когда кто-то пытался управлять им, указывать, что делать – он понимал, что сейчас огненного мага лучше не злить лишний раз, и потому Райто, молча, перешагнул через порог гильдии, тут же сливаясь с тьмой – его родной стихией, дарующей, свободу силу и легкость. Следом за ним, без какого-либо страха и неуверенности в душе, шагнул Нацу, далее Грей и Гажил, которые в отличие от Драгнила продолжали смотреть недоверчиво, обеспокоенно, не веря до конца, что через какие-то несколько минут плутаний по ночным улицам города, вновь увидят одну из «пропавших без вести». От этого становилось и радостно, и страшно – как бы они не любили ее, как бы ни доверяли, Люси уже не та, что раньше. Никто не может сказать, как она отреагирует на их появление, как она себя поведет – было ясно одно, их преимущество не в количестве и уме, их преимущество в хитрости Райто и зелье, которое решит все.

– Скажи хотя бы одно слово, мелкий, я очень скучала по тебе и сейчас просто хочу услышать твой голос. После стольких лет, неужели ты не рада мне, неужели я для тебя теперь ничего не значу? Наверняка мне стоит извиниться перед тобой за свое столь долгое отсутствие, я сильно потрепала вам всем нервы своим неожиданным исчезновением тогда, верно? Ты уж прости меня, мелкий, я не могла, у меня не было возможности навестить тебя раньше, – сколько лет уже прошло, Люси и сама точно не помнила, где-то около двенадцати. Ей тогда было семь, когда сестра вновь убежала навстречу приключениям, никого не предупредив, никому не сказав ни слова. С того момента уже столько воды утекло и сейчас та, которую Хартфилия похоронила, забыла, просто вычеркнула из своей жизни, стоит перед ней – относительно живая и здоровая, с той же улыбкой, вот только белыми, словно снег, волосами и глаза у нее такие же красные.

– Так значит и ты тоже демон, так, сестра? Ты умерла? Как давно, мы же так волновались, переживали за тебя, все еще верили, что ты жива и вот-вот перешагнешь порог дома?! Как все это понимать, сестра?! – Люси любила ее больше всех остальных, ведь только сестра могла ей рассказать о том, что творилось снаружи, в других городах, за пределами их дома. Ее никто не ограничивал, родители быстро привыкли к постоянным исчезновениям и доброй, веселой улыбке старшей дочери, когда она возвращалась спустя месяцы. Они дали ей полную свободу, но отобрали ее у Люси, решив, во что бы то ни стало, вырастить из нее настоящую леди, любящую пышные балы, красивые платья и тихие вечера в кругу семьи, а не гулянки в каких-то сомнительных гильдиях, брюки и шорты, и шумные компании, поющие о чем-то от заката до рассвета под старую флейту. Их растили по-разному, они взрослели в двух совершенно разных мирах – похожие внешне, как две капли воды, и различные внутри, своим представлением о счастье.

– Так получилось и, мелкий, будь добра, не повышай на старшую сестру голос. Я пришла не для того, чтобы ссорится с тобой, а для того, чтобы спокойно поговорить и, наконец, поведать тебе мою историю, поэтому, прошу тебя, наберись хотя бы чуточку терпения и не перебивай меня. Скоро, я надеюсь, ты все поймешь сама, – Люси всегда отличалась от сестры – тихая, слишком спокойная, постоянно одинокая, уже привыкшая, смирившаяся с этим, ее сестра всегда была другая – она не знала правил этикета, не знала, как танцевать вальс, как держать осанку, как улыбаться гостям на балу, чтобы не приняли тебя за слабоумную, она знала, как найти приключения, знала, как заработать деньги магией, она любила то, что делала. Ей нравилось путешествовать, нравилось ходить пешком, не заботясь о времени, не зная, что в это же время Люси так же ходит по гостиной, кружась в одиноком танце, запертая долгом перед родителями, в четырех стенах, здесь каждая секунда дорога – дочь знатной семьи должна уметь все, должна быть… идеальной, лучшей во всем. Для старшей не существовало никаких границ и препятствий, младшая же строила их себе сама, считая своей обязанностью быть, стать настоящей леди, такой, какой ее хотели видеть родители. И это было нечестно.

– Когда ты умерла, как? Просто ответь мне и я выслушаю тебя,

обещаю, – у них было шесть лет разницы в возрасте, родители, как ни старались, не смогли укротить, утолить «голод» старшей к путешествиям, странствиям и смирились, обещая, что с младшей такого не повторится. Повторилось, Люси была такой же непоседой, но вскоре нашелся выход – старшая делала, что ей вздумается, а после, возвращаясь домой, рассказывала все, что видела, все, что слышала младшей – это не был равноценный обмен. Люси всегда любила эти истории, песни, которые пелись именно под флейту, а не подо что-то другое, любила старые сказки и она запоминала их, впитывала, как губка, стараясь не потерять, не забыть ни одной из них. Каждый рассказ имел особое место, особую цену, которую выплатить просто невозможно – так постепенно в младшей начал развиваться писательский навык, интерес к этому, благодаря старым историям, давно покрытым слоем пыли и плесени, для Люси они были чудом – ярким, светлым, настоящим.

– Спустя полгода после моего последнего появления дома, я решилась направиться в ту гильдию, помнишь, которая позже стала и твоей мечтой? Ты ведь и сейчас там состоишь, а я не дошла до нее, точнее не доплыла. История моей смерти банальна, в ней нет ничего особенного, нет виновных – просто корабль, просто море, просто шторм и все. Все люди – пассажиры, экипаж и весь багаж утонули в морской пучине, навсегда схоронившей наши тела под обломками корабля, а позже и под слоем песка и камней, осевших там за столько лет. И да, мелкий, ты права, я стала демоном, не по своей воле, как и ты, но я не так проста, как ты думаешь. Так уж вышло, я умерла случайно, в нужное время в нужном месте и, ты главное не волнуйся так, я стала одной их тринадцати самых высших порождений тьмы, которые когда-либо существовали и сейчас существуют, тесно гранича с миром живых и мертвых. Я – Смерть, – как бы Люси не пыталась, сестра, будучи другой, вовсе отличной от нее, всегда была лучше, всегда была выше ее. Она находила выход из любой ситуации, она не была хамкой или грубиянкой, но могла постоять за себя, знала себе цену. Люси же всегда была маленькой, нежной принцессой, которая сидела на своем положенном месте и днями напролет ждала принца, того, кто будет ее защищать. Старшая всегда сама искала свое счастье, не сидя на месте в ожидании, когда оно само соизволит навестить ее, Люси так и делала – просто ждала.

– Что? – не верить, удивиться было вполне логичным, ведь Люси столько пыталась, столько сражалась, столько боролась и все, чего она достигла – просто коса. А сестре везет, все само плывет в руки, только хватай, так было всегда.

– Прости, мелкий, нужно было раньше наведаться к тебе и все объяснить, но, увы, у меня не было возможности, я и так делала все, что было в моих силах, то, что мне было позволено, хотя ты и так проклинаешь меня за это, да? Не кричи, пожалуйста, но это я превратила тебя в демона, я дала тебе эту жизнь, полную крови, убийств и угрызений совести, я не могла позволить тебе умереть тогда. Скажи, ты ненавидишь меня? Мелкий, прости, я постоянно, я всегда пыталась быть рядом с тобой, помогать тебе по возможности, рушить все препятствия, которые росли перед тобой, оберегать от всего, что только могло причинить тебе боль и вред. Я всегда проходила тяжелую дорогу рядом с тобой, рука об руку, поддерживала тебя, давала свою силу, то, что у меня было, но ты, наверное, это не помнишь, ты не замечала этого и сейчас, конечно, просто не веришь мне, да?

– Верю, – глупо было бы все это отрицать. Это тень, она всегда была рядом, каждый раз где-то в темноте, среди крови и чьих-то тел Хартфилия находила ее. Видела в ней уже что-то знакомое, не волнующее, что-то, что всегда было на ее стороне, а она не знала, не подозревала и просто забыла все, что связывало их. А теперь, с болью на сердце, с теми вроде как зажившими порезами, которые вновь начали кровоточить, Люси верит ей, доверяет и надеется на нее, на эту поддержку, которой сейчас не хватает.

– Прости меня, мелкий, за все, в чем я только виновата и за это тоже прости, – ее тонкая, бледная рука коснулась макушки Хартфилии, прошлась вниз, накручивая на тонкий палец с перстнем тонкую, такую же белоснежную, как и у нее, прядь. Глаза Люси расширились, но позже смотрели как-то слишком безразлично, хотя на лице появилась улыбка – довольная, удовлетворенная. «Одинаковые, как две капли воды, снаружи и такие разные внутри» – это вновь было про них. Люси ведь и не заметила, когда волосы изменили свой цвет, когда они стали такими, убирая все явные отличия между ней и сестрой. – Твои волосы, мелкий, они были так прекрасны, а сейчас ты выглядишь, как …